Как известно, жизнь в нашем государстве не всегда протекает в соответствии с законом, а довольно часто – ему вопреки. И встреча гражданина с законом бывает весьма неприятна, особенно в момент, когда против гражданина возбуждается уголовное дело.
Согласно российскому Уголовно-процессуальному кодексу, поводом для возбуждения дела могут служить: заявление о преступлении, явка преступника с повинной, сообщение о совершенном или готовящемся преступлении. Основание для возбуждения дела – наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Так написано в законе. Однако закон, говорят, что дышло. Следственные работники не ищут трудных путей и часто возбуждают уголовные дела исходя из собственных надобностей.
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
Бывший первый заместитель прокурора Москвы Юрий Синельщиков совсем не удивился, когда я спросила его о фальсификациях, но затруднился оценить их масштаб:
– Очень сложно определить, какой процент уголовных дел сфабрикован, но подобная практика существует, и по многим причинам. Иногда речь идет о «заказе». Например, надо устранить предпринимателя: его конкурент может заплатить милиции, чтобы она сфабриковала дело. Бывает, что милиция сама хочет из предпринимателя выбить денежки. Подбрасывает ему что-то, подсовывает, фальсифицирует. Потом применяются всякие методы устрашения: задержание, обыск, угрожают арестом. И он откупается. А иногда надо просто повысить раскрываемость преступлений. Ради повышения процента человека хватают и сажают.
Сотрудник одного из столичных отделений милиции подтвердил: «палочную» систему никто не отменял, от службы дознания отделения по-прежнему требуют 40–50 «палок» (раскрытых уголовных дел) в месяц. А сотрудники следственного отдела должны в конце месяца отрапортовать о раскрытии 20–30 дел.
ПЫЛЬ В КАРМАНЕ
Самый простой (и поэтому самый распространенный) способ – «подстава»: подбрасывание запрещенных для свободного обращения предметов, например наркотиков, – достаточно маленького пакетика, чтобы обеспечить большой срок. До недавнего времени несколько лет лишения свободы можно было получить буквально за пыль в кармане – это ничтожное количество уже считалось «крупным размером». Правда, сейчас положение изменилось: на прошлой неделе вступил в силу утвержденный правительством список размеров средних доз наркотиков. Уголовно наказуемым теперь является хранение 10 доз и больше, а сами дозы приближены к реальным (скажем, разовой дозой героина сейчас считается 0,1 г – в сто раз больше, чем раньше!). Но, во-первых, Федеральная служба РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ уже пообещала оспорить постановление правительства, а во-вторых, не проблема, конечно, подбросить и больше десяти доз.
Классический пример «наркотической подставы» – известное дело Романа Белевицкого. Роман торговал видеокассетами на рынке в Лужниках. 11 октября 2000 года его задержали оперативники ОВД «Раменки» и потребовали, чтобы он «выдал дилера, у которого покупает героин». Роман, никогда в жизни не принимавший наркотики, очень удивился. Но его сильно избили, а уже потом обыскали и «нашли» пакетик с 0,004 г героина. И пригрозили, что, если он не признается, поедут с обыском к нему домой «и найдут там пять грамм». Избитый Белевицкий сказал, что подобрал пакетик на улице (в суде он откажется от показаний и заявит, что дал их после побоев, но судья не примет это заявление во внимание).
В ходе следствия выяснилось, что Романа подставил случайный знакомый, изредка покупавший у него видеокассеты. Знакомый наркоман уже имел условный срок за хранение наркотиков, был «на крючке» у милиции. От него требовали, чтобы он «сдал» какого-нибудь сбытчика наркотиков, – нужна была пресловутая «палка». И тот показал, что несколько раз покупал наркотики у Белевицкого.
«Мы ходатайствовали об отводе недопустимых доказательств, – рассказывает адвокат Карина Москаленко. – Например, показания милиционеров совпадали буквально слово в слово. Естественно, у нас возникли сомнения в их подлинности». Более чем сомнительны были и другие улики. Например, была представлена в качестве вещественного доказательства фольга, в которую был завернут героин. «Фольга эта была желтого цвета, – продолжает Москаленко. – А во всех протоколах, составленных во время следствия, сказано, что наркотик находился в серебристой фольге».
Роману дали шесть с половиной лет за сбыт наркотиков в особо крупном размере.
ТРАДИЦИИ ЖАНРА
Наркотики, конечно, не единственное, что можно подбросить. В июле прошлого года, вскоре после теракта в Тушине, тогдашний министр внутренних дел Борис Грызлов сообщил, что в подмосковном Электрогорске раскрыта террористическая сеть. Сеть состояла из трех братьев-чеченцев Мухадиевых. Операция по задержанию братьев проводилась в лучших традициях жанра: убоповцы вломились в квартиру, положили всех на пол, надели наручники. Потом в квартире нашли две парфюмерные коробки с тротиловыми шашками и электродетонаторами. И на следствии, и в суде двое братьев (третий вскоре был освобожден) категорически отрицали, что имеют отношение к взрывчатке, и настаивали, что оперативники сами внесли в квартиру какую-то сумку. Адвокат Ксения Костромина, ознакомившись с делом, обнаружила в нем целый букет недопустимых доказательств, которые, по ее мнению, явно прикрывают фабрикацию. Начать с того, что сам протокол осмотра места происшествия получен с нарушением закона. Подобный осмотр или обыск могут производиться только в рамках уже возбужденного уголовного дела. Однако оперативники пришли к Мухадиевым под предлогом проверки регистрационного учета, и у них не было никаких законных оснований проводить обыск.
НИЖЕ НИЗШЕГО
Но мало подбросить запрещенный предмет – надо еще убедить суд в том, что он принадлежал обвиняемому. В деле Мухадиевых, возможно, имел место классический прием: подмена дактилоскопической карты. «И братья, и хозяйка квартиры, – рассказывает адвокат Костромина, – видели, как оперативники снимали отпечатки пальцев с телевизора. Зачем? Следовало снять отпечатки только с коробки, в которой находились предметы, запрещенные к обороту. Никакого права снимать отпечатки с телевизора они не имели».
Сами оперативники, как водится, «не могли вспомнить» подробностей обыска. Кроме того, из материалов уголовного дела следует, что на исследовании в Экспертно-криминалистическом центре МВД исследовались вовсе не те детонаторы, которые были «обнаружены» в квартире Мухадиевых: их номера не соответствуют номерам, зафиксированным в протоколе обыска.
Несмотря на все эти явные нарушения, дело было передано в суд. Прокурор просил четыре года лишения свободы для одного брата и два – для другого. Но судья Павловопосадского городского суда в Электрогорске Екатерина Нарыжная решила иначе: признала братьев виновными, однако назначила им наказание ниже низшего предела – 10 месяцев лишения свободы. Ровно столько, сколько они уже отсидели.
ГИБКАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Экспертиза, призванная обеспечить доказательную базу, достаточно часто, напротив, служит фальсификации. Иногда это объясняется ложно понятой корпоративной солидарностью: эксперты стараются помочь обвинению, поскольку сами являются частью правоохранительной системы. Исследования, как правило, проводятся в экспертных учреждениях МВД, так что эксперт является коллегой следователя. По закону экспертизу могут представлять обе состязающиеся стороны. Но только судья вправе решать, какая из экспертиз достовернее. Известный пример из недавнего прошлого – дело полковника Буданова, где последовательные экспертизы, проведенные в одном и том же Институте им. Сербского, дали взаимоисключающую оценку психического состояния подсудимого.
Но еще более простой способ – вообще не проводить экспертизу, которая могла бы разрушить доказательную базу обвинения. Для этого достаточно просто «потерять» вещественные доказательства. Так, в деле об убийстве московского антиквара Климова адвокаты указали, что калибр дроби, которой был убит Климов, не соответствует калибру в патронах, найденных дома у обвиняемого. Однако к этому времени следователь потерял дробь, изъятую из тела убитого.
ИСКРИВЛЕННОЕ СОЗНАНИЕ
Мы спросили Юрия Синельщикова, что происходит, когда в суде все же выясняется, что дело сфабриковано? «По таким фактам прокуратура возбуждает уголовные дела, они расследуются и даже иногда доходят до приговора в отношении сотрудников милиции», – ответил Синельщиков. Это «даже иногда» очень показательно. Во всяком случае, следователи, по-видимому, не особенно боятся шить дела белыми нитками. Ведь судьи, как правило, стараются эти нитки не замечать. «Они, конечно, понимают, когда дело сфабриковано, – говорит бывший судья, а ныне адвокат Владимир Васильцов. – Поэтому совестливые судьи стараются назначить подсудимому условное наказание или дать санкцию ниже низшего предела. Лишь бы не оправдать. Это пример искривленного сознания судей: даже если они видят, что доказательства получены с нарушением закона, они, как правило, стоят на стороне обвинения».
Такой «совестливый судья» дал братьям Мухадиевым срок ниже низшего предела. Но совестливых судей в России не так уж много.
Зоя Светова
|
|