Трудно найти сегодня человека, который не смотрел бы такие фильмы как: 'Пятый элемент', 'Леон', 'Дракула Брема Стокера'. Конечно же всем запомнились страшные образы созданные талантливейшим актером Гэри Олдменом.
Начинающий режиссер.
'Мне давно уже хотелось снять фильм о моих корнях, о моем детстве, - рассказывает Гэри Олдмен. - Но я все время снимался в фильмах других режиссеров, мне было некогда заняться своим проектом. Каждый раз, когда я выкраивал время и уединялся перед листом бумаги, раздавался телефонный звонок, и мне предлагали новую роль. А я, как и все остальные актеры, не могу не играть, если предлагают. И сроки платежа по счетам снова откладывались. Так прошло три года, потом я сказал своему агенту: 'Нет, я все-таки напишу сценарий своего чертова фильма, иначе просто подохну! Пусть звонит хоть Мартин Скорсезе, я проживу без его очередного шедевра!' Олдмэн только пожимает плечами, слыша разговоры о жестокости его режиссерского стиля. 'Эти проблемы затрагивают за живое меня и многих людей, которых я люблю. Это проблемы, которые убивают... Я видел много фильмов, в которых говорится об алкоголизме, но чаще всего они приукрашивают положение. Я сказал себе, что ни в чем не отступлю от истины. Поэтому я снимал алкоголика крупным планом в баре за стаканом виски, а потом камера отъезжала, и мы видели, что бар пуст. В этом и заключается ужас алкоголизма: человек остается в одиночестве. В 10 утра он сидит в пустом баре, а должен быть дома и играть с детьми'.
Олдмэн знает, о чем говорит. В детстве ему пришлось пережить почти все, что показано в фильме 'Не глотать'. Будущий актер родился 21 марта 1958 года в южной части Лондона, в квартале для бедняков. Его отец работал сварщиком и беспробудно пил. Гэри было семь лет, когда отец бросил семью (вскоре он окончательно спился и умер). Мальчика растили мать и бабушка. Семейство Олдмэнов жило в крайней бедности, и единственной радостью для маленького Гэри была игра в школьном театре. После школы он вступил в полупрофессиональную труппу Greenwich Young People, а затем ему удалось поступить в колледж драмы Розы Брафорд. Получив диплом актера, он смог найти работу в Гражданском театре Глазго. Но прошлое постоянно напоминало о себе: Олдмэн унаследовал от отца страсть к алкоголю, и побороть ее в одиночку было невозможно. Можно только догадываться, что пришлось пережить Олдмэну в те времена, когда его пьянство медленно перерастало в алкоголизм.
Пьянство сгубило многих актеров; для Олдмэна, как ни странно, любовь к выпивке никогда не была препятствием в работе. Его персонажи всегда жили лихорадочной, напряженной жизнью, а зеленый змий, кажется, даже способствовал интенсивности актерской игры. Но личная жизнь Олдмэна несколько раз летела под откос. Первая жена Лесли Мэнвилл не выдержала пристрастия Олдмана к спиртному и развелась с ним, решив в одиночку растить сына Элфи. В 1990 году Олдмэн женился на Уме Турман, но их брак продлился всего два года. Снимаясь с Изабеллой Росселлини в 'Бессмертной возлюбленной' (1994), он стал за ней ухаживать, они объявили о предстоящем браке, но после очередного запоя Олдмэна Росселлини порвала с ним отношения. В середине 90-х годов в жизни Олдмэна настал момент, когда он понял, что пьянство может его окончательно погубить, и решился лечь в клинику для алкоголиков. Вначале Олдмэн надеялся, что ему удастся сохранить анонимность. 'Но, как вскоре выяснилось, я являюсь достоянием почтеннейшей публики, - мрачно усмехается он. - Мое имя помогает продавать газеты. Представьте себе огромные заголовки: 'Гэри в пьяном бреду', 'Гэри лечат от запоя'. И тогда я решил, что буду все делать открыто. Это был своего рода вызов - и себе, и другим'.
Несомненно, пройденный в клинике курс лечения помог Олдмэну справиться с зеленым змием. Но не менее эффективной психотерапией стал для него проект фильма 'Не глотать!'
'Сегодня я уверен, что, играя в фильме какую-то роль, пусть даже гениально написанную, написанную, невозможно полностью изгнать демонов из души и испытать катарсис, - говорит он. - Я уже несколько лет об этом думаю. У меня было чувство, что актерская игра своего рода терапия, выброс чувств. Я использовал этот образ: актер как объемная картина с пересыпающимся разноцветным песком, его встряхивают, он пересыпает эмоции из одной части души в другую. Вот только разбить стекло он не может. Невозможно избавиться от своих чувств. Но зато сочинение сценария 'Не глотать!' стало для меня настоящим освобождением. И съемки - тоже. Хуже всего мне пришлось при монтаже, когда я смотрел на все это. Многое из того, что показано в фильме, очень личные впечатления, и я тяжело их переживал. Увидеть это снова - все равно что принять холодный душ'. Олдмэн считает, что актерское ремесло по своей сути чрезвычайно похоже на алкоголизм. 'Играть - значит убежать. Удалиться от себя как можно дальше. Поэтому принимаешь все, что подвернется под руку - спиртное, антидепрессанты, наркотики... Хочется оказаться в другом месте. На определенном этапе работы я хотел назвать фильм 'Где угодно, только не здесь', потому что я пил, чтобы сбежать от проблем'.
Олдмэн говорит, что когда он затевал проект 'Не глотать!', у него не было и мысли самому играть главного героя Раймонда. Очевидно, он просто не мог перешагнуть невидимую черту, отделяющую наблюдателя от участника. На главную роль Олдмэн пригласил Рэя Уинстона, в основном известного по театральным работам. Но зато он тщательно наставлял его, прежде чем включить камеру. 'Помните сцену с телефоном? - спрашивает Олдмэн. - В сценарии по поводу этой сцены написано: 'Раймонд сражается со своими демонами'. Сначала я заставил Рэя Уинстона выпить - не так уж много, всего пару глотков, - чтобы он мог немного раскрепоститься. А потом пустил его в декорацию и включил камеру. Когда он находился в спальне или в ванной, я давал ему четкие указания: 'Смотри в зеркало. Думай о своем отце. Подними глаза к небу'. Как в немом кино. Кстати, нам потом было очень трудно вставить в пленку диалоги. Очень многое Рэй понимал инстинктивно'. Хотя после выхода фильма многие назвали его автобиографическим, сам Олдмэн категорически открещивается от такого определения. 'Знаете, художник, скульптор, танцор, композитор - все они создают автобиографичные произведения. Действительно, 'Не глотать!' в некотором роде автобиографичен: я жил в таком квартале, в этом фильме есть кое-что от моего отца, кое-что от моего шурина и конечно же в каждом из персонажей есть что-то от меня. Ближе всех мне ребенок, маленькая девочка'.
Люди, близко знакомые с Гэри Олдманом, не находят ничего общего между ним как человеком и его психопатическими персонажами (а таких ролей в карьере актера было предостаточно), и надо заметить, что в амплуа злодея Олдман привнес новый взгляд и нетривиальную трактовку. Его герои в 'Леоне', 'Дракуле', 'Пятом элементе' меньше всего напоминают традиционных 'плохих парней', чья функция состоит в том, чтобы получить пулю в лоб в конце фильма.
Путь к славе.
В 1988 году Олдмэн, отправился по стопам многих своих коллег за океан, в Голливуд, где актеру, отточившему профессионализм на британской сцене и освоившему американский акцент, открываются замечательные перспективы.
Гэри Олдмэн всегда был специалистом по акцентам. Он без труда переходит на акцент англичанина-аристократа, англичанина-кокни, акцент американца из южных штатов, акцент жителя Нью-Йорка, а также немецкий, русский и даже трансильванский акцент, если это нужно режиссеру. Иногда Олдмэн развлекает друзей 'гибридными акцентами': например, 'помесью Росса Перо с кроликом Багсом'. Не случайно он в шутку назовет себя 'английской Мерил Стрип мужского пола'. Когда в 1988 году Олдмэн снялся в своем первом американском фильме 'Уголовное право', поставленном его соотечественником Мартином Кэмпбеллом, многие решили, что Олдмэн американец - уж слишком настоящим был его акцент. После этого фильма у Олдмэна появился свой агент и менеджер в Голливуде. Он снялся в еще одном фильме - 'Чаттахучи' - в роли американского солдата, вернувшегося с корейской войны, но фильм не имел успеха. Олдмэн винит в этом режиссера Мика Джексона. 'Он обращался со мной как с ребенком', - вспоминает он.
Так или иначе, в 1990 году Олдмэн вернулся домой уже знаменитостью, сделавшей себе имя за океаном. Он снялся в режиссерском дебюте Тома Стоппарда 'Розенкранц и Гильденстерн мертвы' (вначале предполагалось, что в фильме будет также сниматься Шон Коннери, но он отказался ехать на съемки в Югославию, и его заменил Ричард Дрейфус). Фильм стал очередным эстетским хитом, но Олдмэн уже перерос артхаусный уровень, и поэтому снова отправился в Америку. Выпущенный в том же 1990 году триллер Фила Жоану 'Состояние исступления' стал этапным в карьере Олдмэна - впрочем, этот фильм вывел на звездную орбиту многих молодых актеров. Посмотрев 'Состояние исступления', Оливер Стоун решил взять Олдмэна на роль Ли Харви Освальда в свой фильм 'Дж.Ф.К. - выстрелы в Далласе'.
Получив роль, Олдмэн провел три недели с учителем русского языка (Освальд несколько лет жил в России), месяц изучал все документы, связанные с его делом, и когда пришел на съемочную площадку, то был подкован в деле Кеннеди не хуже самого Стоуна.
Фрэнсис Форд Коппола, наслышанный о методах подготовки Олдмэна, рискнул пригласить его на роль князя-вампира в 'Дракулу Брэма Стокара'. Для Олдмэна это была первая главная роль в крупнобюджетном голливудском фильме. Осенью 1992 года 'Дракула...' с триумфом прошел в американском прокате, и в Голливуде родилась новая звезда. И хотя с тех пор Олдмэн прочно числится в голливудской табели о рангах характерным актером на амплуа злодеев, а не звездой-суперменом, его имя часто всплывает в желтой прессе.
Олдмэн тщательно старается оберегать свою частную жизнь, но при такой колоритной биографии трудно утаиться от журналистов. Правда, в последнее время Олдмэн являет собой образец семьянина - в клинике для алкоголиков он познакомился со своей нынешней женой, фотографом Доньей Фиорентино (сестрой актрисы Линды Фиорентино), и в 1997 году у них родился сын Гулливер. Год назад, когда вышел фильм 'Не глотать', пошли слухи, что Олдмэн намерен бросить актерское ремесло и полностью переключиться на режиссуру. Он уверяет, что это вранье. 'Думаю, всегда будут фильмы, в которых я захочу участвовать в качестве актера', - говорит он. К числу таких фильмов относится новый фильм Теренса Малика 'Тонкая красная линия', в котором Олдмэн сыграл небольшую роль. 'У меня было всего четыре съемочных дня, - рассказывает он. - Я рад, что Теренс вышел из подполья и снова начал снимать. Когда тебя приглашает режиссер такого калибра, невозможно отказаться. Мне было даже немного страшно. Я снова вспомнил, почему захотел стать актером. Но, конечно, в большинстве случаев съемки в кино - это просто работа'.
А режиссура? Может быть, через несколько лет, после еще пары фильмов, он и в этой работе обнаружит рутинную сторону? 'Нет-нет! Когда я снимал 'Не глотать!', я был полон энергии. Мне казалось, что у меня открылось второе дыхание! Это невероятно будоражащее чувство - когда ты приходишь на съемочную площадку, а тебя спрашивают: 'Куда вы хотите поставить камеру?' И ты гордо и уверенно показываешь пальцем и говоришь: 'Вот сюда!' И камеру действительно ставят на это место и не двигают, пока ты не скажешь: 'Знаете, я подумал, что ее нужно передвинуть вон туда'. Когда я в первый раз в жизни сказал 'Мотор!' и 'Стоп!', это была просто фантастика! Я был счастлив как ребенок'. Неужели у него не было никаких негативных эмоций и впечатлений? Ведь все постановщики в один голос утверждают, что режиссура - чертовски тяжелая работа!
'Однажды кто-то сказал мне: 'Ставить фильм - значит, отдать себя на растерзание птицам, как в фильме Хичкока'. Это правда. Так много вещей, о которых нужно помнить, что просто нет времени и сил, чтобы сосредоточиться на самом фильме. В течение дня тебе все время задают идиотские вопросы: 'Мне подойдут эти ботинки? Это фото можно поставить на камин? Потерялась декорация для сцены, которую нам завтра снимать, что теперь делать?' Это медленная смерть в страшных муках. В Каннах Матье Кассовиц спрашивал меня, испытал ли я удовольствие от режиссуры? Я ему ответил: 'Это было потрясающе, но мне все время хотелось сложиться пополам, чтобы спрятать голову в заднице!' Значит ли его ответ, что единственной головной болью на съемках были организационные хлопоты? 'Нет, конечно! - отвечает Олдмэн. - Самое сложное при постановке - уметь делиться с другими людьми своим видением. Особенно трудно, когда снимаешь в первый раз. Я все время пребывал в абстрактном измерении. Я говорил, что здесь нужен зум, а меня спрашивали: 'Чтобы эффект был как в 'Коломбо'? Я отвечал: 'Чтобы у зрителя было состояние клаустрофобии'.
Для режиссера-дебютанта Олдмэн на редкость умело пользуется камерой. При этом он уверяет, что нигде не учился режиссуре. 'Думаю, есть грамматика кино, язык киноповествования, который постигается интуитивно. К тому же я снимался в достаточно большом числе фильмов, чтобы знать общие правила кадрирования - крупные планы, средние, общие... Потом монтажер сказал, что 'Не глотать!' не может быть моим первым фильмом, потому что я чувствую будущий монтажный ритм. Я так и не понял, что имеется в виду! Я верю, что главное - правильный баланс. Если фильм был бы слишком жестко структурирован, слишком формалистичен на стадии сценария, я бы разрушил то, что мне хотелось показать. Я хотел сделать честный фильм, в котором ночь была бы настоящей ночью. Мне не хотелось мухлевать с 'американским ночами' - фильтрами и прочими чудесами техники'. Сегодня Олдмэн рассуждает о кино как профессиональный режиссер, за плечами которого как минимум дюжина фильмов. Что впереди? Он уже попробовал себя на музыкальном поприще - напел в дуэте с Дэвидом Боуи одну из песен в сольном альбоме гитариста Боуи Ривза Гэбрелса.
'Почему бы и нет? - говорит Олдмэн. - Актер, режиссер, певец. Поп-звезда. Но прежде всего - отец. Это мое главное амплуа. Моему сыну от первого брака 14 лет. Как все разведенные отцы, я вижу его только во время каникул и на уик-энды. Моя приятельница посоветовала мне вести что-то вроде дневника, чтобы позже я мог ему показать свои записи и наверстать таким образом упущенное время. Посмотрев 'Не глотать!', она мне сказала: 'Помнишь, я говорила тебе насчет дневника. Ты его уже написал'. Празднуя 45-летие, британский enfant terrible заметно смягчился. Если раньше он охотно поддерживал имидж чокнутого (в 1995 году, например, на спор заявился в отель Ritz в женской одежде, провел в баре час, испил чаю и удалился, так и не опознанный), то сегодня Олдмэн старается загладить воспоминания о былых 'подвигах'. 'Я знаю, меня часто называют трудным актером и сумасшедшим маньяком, - говорит он. - Но спросите тех, с кем я работаю, и все скажут, что на самом деле я милейший человек'.
|
|