Виктор Авилов

Строчки Ахматовой «Когда б вы знали, из какого сора…» к судьбе Виктора Авилова подходят как нельзя лучше. Родился он 8 августа 1953 года в Востряково – классическое «заМКАДье», пролетарский район. Но даже по меркам этих мест Авилов рос редкостным сорвиголовой. Родители – рабочая кость – в конце концов, махнули рукой: армия исправит. В армию сходил. Вернулся всё таким же, «неуспокоенным». Всё искал чего-то, силы в нём бурлили, ища выхода. То проверял какие-то системы, то работал водителем на МАЗе. Многие впервые увидев его, думали: господи, интересно, находились ли среди автостопщиков смельчаки, кто, голосуя на дороге, рисковал сесть в кабину к водителю с таким лицом? Лицо у Авилова действительно из тех, что раз взглянул – и навсегда запомнил. С первого взгляда – словно стамеской грубой тёсаное. Но всматриваешься – а там такая глубина… «Я был летуном, больше года нигде не работал: то НИИ, то баранка. В сентябре устраиваюсь на работу, в июне увольняюсь. Тогда нельзя было пропускать больше трех месяцев, чтобы стаж не прерывался, — и я гулял лето, а потом шел на новое место работы».

Метался Авилов от профессии к профессии до тех пор, пока в конце 1970-х не осел в самодеятельной труппе, которую создал Валерий Белякович. Из этой самодеятельности позже вырастет Театр на Юго-Западе. Все 80-е туда ломилась театральная публика. Крохотный подвал на краю цивилизации (от метро – 10 минут пешком по продуваемому всеми ветрами проспекту) превратился в театральную Мекку. Там было необычно всё: и режиссура (Белякович с первых же секунд вбрасывал зрителя в спектакль. А часа через два зал выныривал, ошарашенный: что это было?); и принцип распределения мест в зале (добывших билет счастливчиков просили плотнее подвинуться к соседу и на освободившееся пространство сажали еще человек пять-семь). Но главное – актёры! А конкретно – Авилов. Каким он был Мольером! А шутом Фолиалем в «Эскориале»!

По сюжету ему полагалось быть карликом на кривых паучьих ногах. Но Авилов-то был – высокий, стройный. Как обвивался он вокруг стула, сжимался, и казалось – действительно уродец перед тобой. Сам Авилов позже признавался, что, на его взгляд, воздействие актёра на зрителя должно быть сродни гипнозу: чтобы тому, кто сидит на стуле в зале, было бы так же больно, страшно, душно или упоительно-радостно, как стоящему на сцене. Этим гипнозом Авилов владел мастерски – это отметили даже съевшие собаку на постановках Шекспира англичане. Британские критики признали его Гамлета лучшим, что было показано за четыре века на театральных подмостках.

Слава у него – была. Но очень локальная, театральная. А ему, как любому таланту, хотелось признания миллионов. Его могло дать только кино. Вот только время было неподходящее – мёртвое: в смысле, советское кино уже умерло, а новое только-только зарождалось. Но Авилов смог найти свой фильм – «Господин оформитель». Один из первых в конце 1980-х опытов отечественного кинематографа в жанре «ужастиков», снятый по рассказу Александра Грина. Он сыграл художника Платона Андреевича, рискнувшего бросить вызов самому Богу в попытках отсрочить смерть и переделать мир при помощи данного ему таланта. Господин оформитель стал для Авилова и первым шагом к шумной славе, и первым шагом к трагическому концу. С высшими силами не шутят – даже всего лишь повторяя написанные другим слова (Грин ведь тоже умирал тяжело и страшно, но вспоминают об этом редко).

А следующим стал «Узник замка Иф» кинорежиссёра Юнгвальда-Хилькевича. Георгий Эмильевич вспоминал, что долго не мог найти нужного ему актёра. Не такого красавчика, как Жан Маре. А выгоревшего, выеденного изнутри одним лишь чувством – жаждой мести. Искал до тех пор, пока случайно не наткнулся в журнале на крохотную фотку труппы Театра на Юго-Западе, а там в центре – он, его граф Монте-Кристо. И вот тут слава и миллионы поклонниц, наконец, нашли Авилова. Юнгвальд-Хилькевич: «Нам замечательно работалось вместе — к профессии Витя относился исключительно серьезно и ответственно. Я как режиссер всегда почти на 100 процентов знаю, как актер настраивается на съемки того или иного эпизода, как он начинает играть, что ему помогает. Знаю, что мне нужно ему сказать, чтобы он не ошибся в эмоциональной стороне, ведь одну и ту же фразу: «Я тебя люблю» можно сказать с тысячью разных интонаций.

Но понять, какие ресурсы использует Витя, работая над ролью, какие манки он сам себе расставляет, чтобы превратиться в графа Монте-Кристо, я не мог никогда. При этом он неукоснительно и скрупулезно выполнял все мои просьбы и задания. Витя никогда, подобно другим актерам, не шутил и не смеялся на площадке, он отходил в сторону и готовился к работе — собирался.

Когда он выходил на площадку, это был граф Монте-Крис­то, миллионер и страдалец. Хотя еще совсем недавно, во время перерыва, Витя был собой — рубахой-парнем, бывшим шофером, весельчаком и матершинником. Но надевал сюртук, и тут же что-то настолько сильно в нем менялось, что никто не рискнул бы подойти и, например, хлопнуть его по плечу — Авилов останавливал такое проявление панибратства одним лишь взглядом.

Витя сыграл в трех моих картинах, но я бы особо выделил «Искусство жить в Одессе» и «Узник замка Иф». По счастливому совпадению эти два фильма для меня — самые любимые, в них нет никаких упущений, я смог снять их по-настоящему, без дураков, и все в них сделал так, как хотел. Несмотря на ситуацию в стране (а это было нелегкое перестроечное время), мне впервые дали деньги, хорошую камеру и американский «Кодак». Ни за один кадр в этих двух картинах мне ни капельки не стыдно, и я счастлив, что в обеих снимался Витя.

В фильме «Искусство жить в Одессе» Авилов играл коммуниста Владислава Симена — совершеннейшего фанатика, человека невероятной подлости и жестокости, для которого на пути к цели не существовало никаких преград. Интересно, что все свои поступки Симен оправдывал благими намерениями — он хотел осчастливить все человечество. Вот такое исчадие ада Витя смог сыграть, полностью перевоплотившись в дьявола. Только однажды он спросил: «Подскажи, что самое главное в этом герое?». И я ему ответил: «Это человек, у которого все время дико болит голова и который все делает, превозмогая боль»».

В фильме Юнгвальда-Хилькевича «Двадцать лет спустя» Авилову удалось внушить зрителям сочувствие к зловещему Мордаунту – сыну миледи Винтер. Сам же актёр был уверен, что этот мститель достоин такого же уважения, как Эдмон Дантес: «В самом начале мне режиссёр грубо, но доходчиво сказал по поводу Д’Артаньян и его друзей: «Витя, четыре козла убили твою мать. Кто они для тебя? Козлы, самые натуральные козлы. Вот от этого и будем плясать». Так что с точки зрения Мордаунта его месть – вполне справедливая. Наверное, он не мог поступить иначе».

Любовь и понимание — это счастье

Личная жизнь Виктора Авилова складывалась непросто. Авилов был трижды женат. О первой супруге Татьяне, свадьбу с которой сыграл сразу после армии, актер почти не вспоминал. Со второй женой, союз с которой продлился с 1983 до начала 90-х годов, Галиной Галкиной работал вместе в театре. Во втором браке у артиста родились две дочери – Анна и Ольга, но, как говорил актер, он от них ушел. О своих дочках Виктор всегда говорил с такой нежностью, что у него менялось выражение глаз, а голос начинал дрожать.

Тема развода была болезненной для Виктора Авилова, актер казнил себя за тот поступок, однако изменить ничего не мог. Позднее Ольга Авилова получила театральное образование и стала ведущей актрисой родного для родителей театра. Девушка унаследовала от отца самобытность дара перевоплощения, что неоднократно отмечали театральные критики.

Актер встретил третью супругу Ларису на съемках в Одессе. Девушка, которой едва исполнилось 18 лет, работала ассистентом режиссера, была замужем. Муж – моряк, по полгода не бывал дома. Авилов увел красавицу у мужа. Лариса рассказывала: «Друзья мне как-то предложили: «А не хотела бы ты пойти поработать на Одесскую киностудию?». Я согласилась и стала «хлопушкой» — объявляла дубли. Это как бы самый нижний ранг на киностудии, но без этого тоже никуда. Шел восемьдесят девятый год. Чуть позже в этом же году я познакомилась с Виктором. Нас свел общий друг Андрей Борцов, начинающий кинорежиссер, которому нужно было снять дипломную работу. Денег на это давали мало, и он стал собирать знакомых актеров, которые согласились бы сниматься за копейки. Он позвал Виктора. И все как-то закрутилось, Витя стал очень красиво ухаживать».

После переезда в Москву Лариса жила с Виктором на съемной квартире, потом от театра молодые получили жилье. Детей в новой семье у Виктора Авилова не было. Вот что рассказывала Лариса об их личной жизни: «Я любила и меня любили. Я люблю и меня понимают — это счастье. Какая там муза? Я легкий человек. Когда у творческого человека начинается какое-то смятение, я могу сказать: «Спокойно, иди за мою спину, я всё обустрою, приготовлю, а ты будешь творчеством заниматься, беспокоить не буду»».

P.S. Однако судьбу было не обмануть – ни славой, ни счастливой семейной жизнью. Она свою линию вела чётко. Тем более что и сам Авилов ей словно помогал – взялся за роль Воланда в спектакле «Мастер и Маргарита». Тут-то и понеслось всё под откос. С «Мастером» в 1995 году театр поехал на Гастроли в Германию, где у Авилова случилось прободение язвы. У большинства пациентов операции по лечению этой напасти проходят успешно. А у Авилова – остановилось сердце. Пока врачи его запускали, умудрились повредить желудок. Кто после этого будет возражать, что «проклятия Воланда» не существует?

А ведь это было только начало. В самом конце 90-х у Авилова диагностировали туберкулёз. У человека, живущего не в трущобах, а в хорошей московской квартире. С чего вдруг? Но Авилов сдаваться не собирался – продолжал работать, играть, режиссировать. Пока не стал валиться с ног от невыносимых болей в спине. Жил на обезболивающих. Иногда повторял «Кажется, у меня рак». Близкие махали на него руками – опомнись, какой рак! Язва у тебя! Пока в 2004 году не обрушился на их головы диагноз: рак четвертой степени, неоперабельный. Кинулись к лучшим врачам – России, Германии, Израиля. Отовсюду пришли ответы: «Лечение невозможно». Возможно, поэтому и ухватились за соломинку – метнулись в Новосибирск, где некий целитель в Академгородке брался лечить рак растительными бальзамами в сочетании с нейтринной пушкой. А возможно, поехали к экстрасенсу потому, что Авилов сам у себя якобы находил экстрасенсорные способности. Приятели признавались, что и правда: он руку на больное место положит – и боль уходит. Но и бальзамы, и пушка, и экстрасенсорика оказались бессильны – через два месяца Авилова не стало.

Смешные истории из жизни и свежие анекдоты

Читайте ещё на нашем сайте - Святослав Рихтер