“Один удар в сердце, и ты — труп. А медики напишут: “скончался от сердечного приступа”
И командир двинул его увесистым кулаком в грудь…
Обычная школьная тетрадь в клетку. Прыгающие строчки мелкого полудетского почерка. За ними — год жизни обычного 18-летнего пацана, который просто пошел служить в армию. И не смог: не выдержал издевательств — дезертировал.
Когда читаешь этот дневник — кончаются слова. Даже у нас, журналистов...
Mожет, парень смалодушничал, а может, дошел до точки. Это вы поймете сами, прочитав дневник солдата, убежавшего из части.
Здесь — все: и тяготы службы, и боль, и унижение. Самое страшное, что издевались над ним и другими новобранцами не “деды”-старослужащие — к этому мы, как бы дико это ни звучало, как-то привыкли. Глумились отцы-командиры. Хотя какие, к черту, отцы. Командиры!
Мы не можем назвать настоящее имя нашего героя и опубликовать его фотографию. Просто потому, что он боится последствий. Но его дневник мы публикуем без купюр.
И номер войсковой части — тоже подлинный.
Сашку Мохова, жителя Подмосковья, призвали в армию в июле 2002 г. Сразу после школы. Он, единственный сын у матери, не прятался от службы. А куда деваться: кто-то ж должен…
Сначала учебка, затем — зенитный ракетный полк в Волгограде. В/ч 26006, вторая батарея. Служил вроде неплохо, иначе не стал бы младшим сержантом и замначальника расчета зенитного комплекса “Оса”.
Зимой 2002 г., когда Сашка из “салаг” перекочевал в “духи”, в регион повалили новобранцы. На вокзале их должны были встречать те, кто уже стал полноправным солдатом. Вот и Сашку определили в оперативную группу на железнодорожный вокзал. Старшим у них был прапорщик Травкин.
Встречать новобранцев им предстояло почти месяц.
Из дневника Саши Мохова, ноябрь 2002 г.:
“Распорядок дежурств — двое суток на вокзале, двое суток — в части. Если раз в сутки дадут поесть — хорошо, но можно и без обеда остаться, потому что поезда с призывниками прибывают как раз во время обеда. Сухой паек за все время наряда выдавали 2 раза. Да ладно, это ж служба...
Под конец призыва приезжающих стало меньше, мы поехали ночевать в часть. Наша батарея была в карауле — кто-то по роте, кто-то в столовой. Мы: двое из опергруппы — я и Степанов — пошли в столовку помочь ребятам, предварительно предупредив об этом нашего старлея. Помогли ребятам убраться после ужина и хотели идти в казарму — спать. Пошли сказать об этом дежурному по столовой. Но он заставил нас чистить картошку. Мы объясняли, что вообще не работаем здесь, что мы в другом наряде. Он сказал, что мы не уйдем, пока не почистим все.
Около часа ночи нас отправили загружать мусор. Втроем перекидали мусор, но был гололед, машина буксовала, мы ее толкали. Когда поняли, что толку не будет, машина не уедет, было уже около 5 утра. Пошли в казарму. Поспать так и не успели. Отдохнуть — полежать на кроватях, нам удалось всего 30 минут. Затем — подъем. Мы, уставшие, не спавшие, поехали снова в наряд на вокзал…”
Январь 2003 г.
“Когда наряды на вокзале окончились, я дежурил по кухне. Как-то ко мне подошел наш прапорщик Травкин и сказал, чтобы я после ужина принес ему что-нибудь поесть. Вообще-то это нарушение, но я собрал в котелок еды и попросил Степанова отнести его. Степанова с этой едой поймали офицеры, и он сказал, что это я попросил отнести котелок.
В общем, меня потом отвели в каптерку и избили. Причем прапорщик, “заказавший еду”, при этом присутствовал...”
Получилось, что Мохов просто своровал еду, пользуясь “служебным положением” — ведь он дежурил по кухне. А прапорщик Травкин вроде как и ни при чем. Когда Сашку били в присутствии прапорщика, он молчал о том, кому предназначалась ворованная еда.
Февраль 2003 г.
“Как-то утром я, прибрав стол, ждал раздачи пищи. И присел отдохнуть. Но вошел дежурный по столовой и спросил, почему я сижу. Я сказал, что уже убрался и жду начала завтрака. Но он приказал встать. Я встал, а он ударил меня ногой в пах, но удар пришелся в подставленную мною руку. Тогда он еще несколько раз ударил меня ногой — чтобы наверняка, и ушел.
Вскоре после этого я заступил в караул. Ночью заснул. До этого поспать мне не удалось — когда все отдыхали, мне приказали учить Устав. В 4 утра меня разбудил наш разводящий. И завел такой разговор: если я не принесу ему золотую цепочку со знаком зодиака, он расскажет начальнику караула, что я спал на посту. Через некоторое время разводящий вновь напомнил мне о цепочке. Я не представляю, где ее взять...”
Вопрос с цепочкой Саша решил — у него не было другого выхода. Ведь “разводящему” не столько требовалось золото, сколько просто повод: унизить, избить. Удары же наносились по самому больному мужскому месту...
Март 2003 г.
“Не знаю, только ли мне так тяжело, но находиться в части с каждым днем становится все ужаснее...
Был выходной, мы ждали его с нетерпением. Я себя не считаю слабаком, но что-то очень устал. Мы пошли в клуб смотреть кино. Только фильм начался, пришел командир полка и сказал, что “кина не будет” — все идут на территорию и работают до обеда. После обеда сказали, что если до ужина мы не очистим плац, то будем работать до отбоя. Я работал рядом с Титовым, мы обсудили свою жизнь в части и неожиданно пришли к выводу, что служить здесь не можем. Решение уйти у нас возникло спонтанно. И мы ушли. Я даже не понимал, что делаю. Все как во сне”.
“Мы дошли до поселка. Очень хотелось есть. Нашли магазин, из него вышел мужчина, я попросил закурить, а он, увидев на нас форму, спросил, откуда мы. Я честно рассказал, что мы сбежали из части. Он предложил покормить нас в кафе, я позвал Титова, но он не пошел. Наверное, испугался, что нас сдадут милиции. Я поел, мы поговорили, и мужчина дал мне 500 рублей. Вернулся к остановке, где оставил сослуживца, но Титова там не было. Больше я его не видел... Через 2 недели в одном подвале меня задержали. В отделении милиции меня обыскали и допросили. Я сказал, что из Московской области, поссорился с родителями и ушел из дома. Думал, поверили. Ночь провел в камере, а утром пришел милиционер и заявил, что если я не скажу правду, меня будут бить. Опять бить… Пришлось сознаваться. Днем за мной пришла машина из части — приехал прапорщик из нашей батареи и старлей. Меня повезли в часть. По дороге один офицер сказал другому: “Может, вывезем его в поле, изобьем и бросим? А в части скажем, что он опять сбежал”.
“В части меня завели в каптерку, там собрались офицеры. Командир батареи приказал отжиматься. Я отжимался, комбат постоянно повторял: “еще, еще”. И бил меня ногой по спине. Потом меня подняли. То ли комбат, то ли командир взвода взял меня за грудки и ударил затылком об стену. Я сполз по стене. Потом начальник расчета прислонил меня к стенке, занес кулак и спросил: “Ты хочешь умереть? Один удар в сердце — и тебя нет. А врачи напишут, что у тебя был сердечный приступ...” И ударил меня в сердце…”
Сердце у Сашки оказалось крепким — он не умер. Но ведь могло быть и иначе. Один удар — и казенный гроб, слезы матери и бездна горя. Сколько таких по всей стране! И, наверное, через одного — в графе “причина смерти” указано: “сердечная недостаточность”.
“Потом меня раздели, пришла медсестра, осмотрела. Меня оттащили в умывальную и стали поливать холодной водой и тереть щеткой, которой драят полы. Затем вывели за столовую в сарай. Прапорщик дал мне в руки полено и сказал, чтобы держал его на вытянутой руке, а если оно упадет, меня будут снова бить. Полено, конечно, упало... И он стал меня бить.
Конечно, я теперь для них не человек. И до побега-то был никто...
Потом меня переодели в рваный китель, отвели в дежурку и приказали стоять. Я очень хотел спать, и после побоев сильно болела голова. Я просил, чтобы хотя бы сесть разрешили. Но мне приказали стоять. В конце концов я упал. В 4 утра. Тот, кто меня охранял, спал. Я переполз через его ногу, выбрался на улицу, перелез через забор. Я не ушел бы из части второй раз, если бы меня так не били, и просто дали бы поспать...”
Март 2003 г.
“В ближайшем доме я отсиделся до ночи. В темноте вышел на улицу и обнаружил на скамейке забытую сумку. Наблюдал минут 20, за ней так никто и не пришел. Там оказались пустые банки и поношенный спортивный костюм. Я почистил одежду и переоделся. Переночевал в другом подъезде. Утром сильно хотелось есть, я отправился к магазину, но денег не было. Меня окликнул продавец: “Ты что, работу ищешь?” И предложил помочь разгрузить машину. Он заплатил мне 200 рублей и дал старую куртку…”
До лета он зарабатывал на разгрузке машин — в магазинах и на рынке. Ночевал в основном в подъездах. Иногда, когда были деньги, снимал на сутки квартиру. В конце весны решил добраться до дома. Пошел к Москве. Пешком.
“Я дошел до Иловлинского района. На дороге тормознул машину, водитель спросил, что я здесь делаю и есть ли у меня паспорт. Я соврал, что ездил в Волгоград на концерт, потерял деньги и документы. А теперь пытаюсь вернуться домой. Мужчина предложил у него поработать до начала зимы: “Потом я тебя обую, одену и отправлю домой”. Я согласился”.
Так отработал лето и осень. Этот человек, водитель, выполнил все что обещал — купил своему протеже обувь, одежду и билет на поезд...
Так Сашка вернулся домой.
На этом его дневник заканчивается. Но не заканчивается история.
* * *
Ведь жить, постоянно скрываясь, невозможно. В списках военкомата он с весны 2003 г. числился как дезертир. Как легализоваться?
Друзья вспомнили случай, как из одной подмосковной части ушли с десяток солдат — тоже из-за издевательств командиров. И пошли прямиком — в Комитет солдатских матерей. Так посоветовали поступить и Мохову. Все же — выход.
В комитете, посмотрев на измотанного парня, сразу поняли, что служить ему дальше нельзя. Хотя бы по медицинским показаниям, которые были, мягко говоря, ужасающими. Для того чтобы было ясно, о чем идет речь, перечислим некоторые диагнозы: вегетососудистая дистония, атеросклероз аорты, последствия закрытых черепно-мозговых травм, органическое поражение головного мозга травматического происхождения... Кроме того, нарушение церебральной гемодинамики, затруднение венозного оттока во всех отделах мозга, ангиопатия сетчатки, хронический левосторонний гайморит, отрубевидный лишай...
Почти все эти болезни были получены или “явились следствием” пребывания на воинской службе или последующих скитаний.
С таким “букетом” армия Сашке больше не грозила, хотя он не отказывался служить, но только в другой части. Но солдатские матери посоветовали ему обратиться в Московскую городскую военную прокуратуру: ведь он долго был в бегах.
В МГВП “МК” рассказали: “Александр Мохов добровольно явился в прокуратуру с повинной по поводу самовольного оставления части. У него было сопроводительное письмо из Союза комитетов солдатских матерей и заключение осматривавших его медиков. Мы оформили явку с повинной и направили его на военно-врачебную комиссию. В возбуждении уголовного дела против самого Мохова о самовольном оставлении части прокуратурой отказано — в связи с тем, что военно-врачебная комиссия признала его ограниченно годным к военной службе. Следовательно, он не является субъектом преступления. Уголовное дело по объективным причинам возбуждать не стали, его комиссовали.
По поводу неуставных проявлений со стороны офицеров мы проверку не проводили — часть находится в Волгограде, а это не наша поднадзорная территория. Мы направили информацию в военную прокуратуру Волгоградского гарнизона: материалы дела, постановление о явке с повинной и объяснения Мохова”.
Справка “МК”. По данным Союза комитетов солдатских матерей России, с 1 января 2004 года с жалобами на пытки и издевательства со стороны командиров к ним обратились 7 человек. С жалобами на издевательства со стороны старослужащих — 126 человек.
Побеги с оружием только за последний месяц:
7 июля. Рядовой воинской части Юргинского гарнизона в Новосибирской области Валерий Покутный ночью, исполняя обязанности часового внутреннего караула, покинул пост с оружием — автоматом Калашникова и 60 патронами. Его задержали на следующий день в 27 км от части.
13 июля. Такой же случай — в Хабаровской области. Геннадий Андрианов дезертировал, когда находился в карауле. С собой он взял автомат АК-74 и 60 патронов. В бегах был около 8 часов. При задержании сопротивления не оказал.
15 июля. В Тульской области произошел почти комичный инцидент. Солдат из бригады МЧС — Алексей Киблер, 1985 г.р., — сбежал с автоматом из караула. Беглеца нашли рядом с частью. Он... спал.
16 июля. В Волгоградской области задержан вооруженный дезертир, рядовой Евгений Семенченко, который накануне ушел из части с пистолетом. Сопротивления при задержании солдат не оказал.
29 июля. На Камчатке задержан 20-летний рядовой Владислав Фаизов, который 5 дней разгуливал с автоматом и боеприпасами. В розыске военнослужащего было задействовано 55 милицейских машин и 179 сотрудников милиции. По каким причинам он ушел с поста, выясняет прокуратура.
А вот недавний трагический случай.
2 августа в Ростовской области солдат-срочник покончил с собой, бросившись под пассажирский поезд. Самоубийство произошло неподалеку от станции Новочеркасск. Установлено, что солдат проходил срочную службу в одной из частей Новочеркасска. Причины трагедии выясняются.
Между тем Главная военная прокуратура обнародовала данные о самоубийствах в армии. За первые полгода счеты с жизнью свели 109 российских военнослужащих. Это на 20% больше, чем в прошлом году.
В 60% случаев виновные найдены. Другими словами, две трети солдат либо сами свели счеты с жизнью из-за неуставных отношений, либо их убили и смерть инсценировали под самоубийство.
В 1998—1999 гг. Главная военная прокуратура провела беспрецедентную акцию в масштабах страны. Она обратилась к солдатам, сбежавшим из частей из-за неуставных отношений, с призывом добровольно явиться в органы власти. При этом добилась в Госдуме принятия для них акта амнистии.
С повинной тогда явилось более 11 тысяч военнослужащих!
Елена ПАВЛОВА.
|
|