11 декабря 2012 года скончалась великая оперная певица Галина Вишневская. Сильный голос, поставленный от рожденья сочетался с таким же сильным характером. И жизнь её не баловала. В шестнадцать лет она защищала родной Ленинград от вражеских налётов, в сорок восемь была изгнана из страны, а в восемьдесят снималась в Чечне. В памяти миллионов любителей музыки она навсегда останется Галиной Великой.
Жизнь преподносила оперной певице Галине Вишневской немало испытаний. Родители бросили ее совсем маленькой, оставив на воспитание бабушке. Родители, по словам Вишневской, всегда оставались для нее чужими: отец, уезжая из блокадного Ленинграда с новой женой, оставил дочь замерзать, а мать после 13 лет разлуки попросту не узнала ее при встрече.
Выдержав все ужасы блокады, Галина и ее дар стали стремительно наверстывать упущенное. Обладавшая от природы поставленным голосом Вишневская легко поступила в областной Театр оперетты. За четыре года почти ежедневных выступлений освоила весь опереточный репертуар и прошла настоящую школу артиста — с пением при минусовой температуре и гримуборными под открытым небом. Здесь же она обрела второго мужа — директора театра Марка Рубина. Первый брак, неудачный, случился летом 1944 года, когда Вишневской было 17. Впрочем, и он не прошел зря: от мужа-моряка у Гали Ивановой осталась красивая сценическая фамилия, известная теперь всему миру.
В 1955-м она вышла замуж за Мстислава Ростроповича. Супруги долгое время скитались по коммуналкам. А первое отдельное жилье, кооперативную квартиру в Москве, также как позднее дачу и машину, они с Ростроповичем купили на деньги, заработанные бесконечными концертами по всей стране.
В 1974 году Вишневскую с мужем и дочерьми Ольгой и Еленой вынудили покинуть СССР после нескольких лет травли и фактического запрета на профессию, которым подвергался Мстислав Леопольдович за поддержку Александра Солженицына: опальный лауреат Нобелевской премии по литературе пять лет прожил в гостевом доме на даче у Ростроповичей. Уезжали они на два–четыре года, рассчитывая вернуться. Галина Павловна даже много лет спустя не могла говорить об этом спокойно: «Нам было по сорок семь лет, и я, и Ростропович к тому времени провели по тридцать лет на сцене, а улетели с двумя чемоданами и без копейки денег – такси в аэропорту не на что было взять. Пришлось начинать жизнь заново!».
Они с мужем не покупали за границей никакой недвижимости до 1978 года, пока не узнали из новостей, что их лишили всех почетных званий и наград, а также гражданства СССР за «антисоветскую деятельность» – помощь русским эмигрантам – инвалидам Первой мировой: «Меня буквально душила ярость, когда я получила этот плевок в лицо!»
Поняв, что пути назад нет, Ростропович и Вишневская решили осесть в Париже. «Выбрали именно этот город потому, что он больше всего напоминал мне по духу Петербург. Замечательную квартиру на авеню Жоржа Манделя – салон с колоннами, лепные потолки с позолотой – я увидела через открытые окна, проходя по улице, и сразу захотела купить. Когда придумывала интерьер, искала исключительно русские вещи: картины, мебель, люстры, ковры, посуду. Мы со Славой решили создать собственную маленькую Россию у себя дома – с этого началось и наше коллекционирование. Этот петербургский дом я обустраивала уже по образу и подобию нашего парижского жилища, хотя оттуда сюда ничего не перекочевало. А вот кое-что из уже проданных поместья и квартиры в Америке теперь здесь. Так же как и с дачи в Лаппеенранте – ее Слава приобрел в середине 1980-х, потому что я скучала по серому небу, мне нужны были низкие облака».
О возвращении на Родину
В 1990-м Вишневской и Ростроповичу вернули советское гражданство, награды и звания народных артистов СССР. Однако снова стать советскими подданными они отказались, продолжая жить по швейцарским документам апатридов – лиц без государственной принадлежности: «В 1990 году мы впервые с 1974 года приехали в СССР с Вашингтонским симфоническим оркестром, которым руководил Слава, – концерты прошли в Москве и Ленинграде. Жуткое было впечатление от страны, находившейся в страшной депрессии: грязь, одна лампочка на весь подъезд и сложенные картонные коробки вместо ковриков у дверей. Есть нечего, прилавки в магазинах пустые, а на полу стружки, как в конюшне. О возвращении сюда я тогда и подумать не могла. И только в 1992 году, когда Большой театр решил отпраздновать мой юбилей, сорокапятилетие сценической деятельности, я подошла к рампе, увидела огромный зал, наполненный людьми, которые тянули ко мне руки, кричали что-то, – и негативные эмоции, буквально клокотавшие во мне все эти годы, сразу ушли куда-то».
Галина Павловна с мужем стали время от времени приезжать Петербург. В 1995 году мэр Анатолий Собчак, с которым они дружили, посоветовал купить там квартиру. «Мы выбрали квартиру из семи комнат площадью около двухсот метров на втором этаже дома на набережной Кутузова – дуло крейсера «Аврора» смотрит прямо нам в окна. Огромные комнаты были разделены на типичные петербургские коммунальные “пеналы” с одним окном. Все перегородки мы убрали, сделали ремонт и, помню, обмывали покупку с Анатолием Александровичем прямо на подоконнике, когда Слава обнаружил, что единственный в доме балкон принадлежит соседней квартире, и сказал: «А давай купим весь этаж!»»
Однако, по словам Вишневской, жить в их квартире нормально и тем более пригласить кого-то в гости долгое время было невозможно: «Ступени на лестнице были как будто изъедены ихтиозаврами, даже перила на ней отсутствовали, сквозь наш вестибюль был проход с набережной Невы на Шпалерную. Пришла я, помню, на первый этаж предлагать расселение – боже, что я там увидела! В десять утра уже опухшие от пьянства синюшные мужики, ряды пустых бутылок: «Халллинаа Паалнаа, царица вы наша!» В результате мы скупили квартиры на первом этаже, на третьем, подвал, чердак – в конце концов, весь дом стал нашим, и лишь обитатели маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже из вредности лет десять отказывались от любых вариантов переезда, пока не уехали в позапрошлом году. И при этом до сих пор приходится слышать, что этот дом нам подарил Собчак, – ничего себе подарочек! В общей сложности, расселяя коммуналки, мы купили сорок две однокомнатные и двухкомнатные квартиры».
Старшая дочь Вишневской и Ростроповича, Ольга, уже давно возглавляет музыкальный фонд Ростроповича, помогающий молодым музыкантам. А младшая Елена руководит медицинским фондом «Вишневская — Ростропович». Ольга Ростропович любит рассказывать о родителях, ведь она ими очень гордиться: «С раннего детства мама учила нас правилам поведения за столом: «Оля, сиди прямо!», «Оля, у тебя есть салфетка», «Оля, не пей залпом!» ... Теперь и я не даю покоя своим детям: «Слава, убери локти со стола!». Я понимаю, что это действует сыновьям на нервы, но ничего поделать не могу — это уже у меня в крови.
Мстислав Леопольдович был очень строгим отцом. Когда к нам приходили гости — Давид Ойстрах, Святослав Рихтер, Дмитрий Дмитриевич Шостакович — нас с сестрой Леной сажали ужинать вместе со всеми за стол, но при этом категорически запрещали высказывать свое мнение. Если во время бурного обсуждения у нас возникало желание что-нибудь сказать, мы должны были сначала попросить разрешения. Если же мы что-то говорили, перебивая взрослых, нам за это здорово попадало.
Мама очень не любила, если кто-то из членов семьи за столом оставляет что-то на тарелке - моментально вспоминала свое голодное блокадное детство. Она же была в Ленинграде совсем одна, без родителей. Мама была сильная духом женщина, очень прямая — уж если она скажет что-то по тому или иному поводу, то у вас не будет никаких сомнений, что именно она думает, просто мороз по коже. Мы с папой никогда не могли так резко высказываться».
Весной этого года в Москве на пересечении Брюсова и Елисеевского переулков Галина Вишневская открыла пятиметровый бронзовый памятник Ростроповичу работы Александра Рукавишникова. А 1 декабря Галине Павловне был присужден орден «За заслуги перед Отечеством I степени». В 2007-м Мстислав Ростропович скончался через месяц после вручения такой награды. Вишневская до вручения не дожила.
В грядущую неизвестность она смотрела прямо и спокойно. И так же спокойно говорила об этом, давая свое последнее интервью: «Я не боюсь смерти. У меня была прекрасная жизнь. Я не вижу в ней ничего невероятного. И никогда не спрашиваю, почему так было. Так было и так должно было быть. То, чего я добилась, — это не судьба, а работа. Я была всего этого достойна, говорю без всяких лишних скромностей. Я много работала — потому что иначе жить не могла. Я выходила на сцену всегда радостной, только тогда, когда хотела этого. Даже дома не пела. Я вообще не имела привычки петь дома. Это вполне естественно. Я – профессионал, я должна выходить на сцену и петь для публики. У меня никогда не было иной потребности. Я ушла с той высокой позиции, которой достигла. Никто никогда не видел меня пикирующей вниз. Я закрыла эту книгу».
Скончалась оперная дива в своем доме в Жуковке, в окружении семьи. Певица ушла тихо, во сне.
P.S. Ее называли «Царица оперы» или «Галина Великая». Женственность и обаяние сочетались с решительностью и прямотой. Она всегда подчеркивала, что ничего ни у кого не просила и всегда была верна себе. Например, принципиально не скрывала свой возраст, что не мешало на девятом десятке лет получать искренние комплименты от мужчин. Не каждой дано так выглядеть.
|
|