Тот факт, что Советской России не избежать военного конфликта с Финляндией, стал очевиден еще в 1918 году. И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба нашего северного соседа, если бы не Карл Маннергейм.
Зима 1939-го, наступившая в северных районах Советского Союза, впрочем, так же как и в Финляндии, была необычно ранней и беспощадно суровой. Еще в ноябре температура воздуха опустилась до -30°С, а к январю дошла до - 40-45°С. Так продолжалось до самого марта 1940-го. Лютые морозы усугублялись обильными и частыми снегопадами. Огромной высоты сосны, лопающиеся по всей длине, издавали звуки, напоминавшие артиллерийский выстрел, а промерзшая земля была похожа на хорошо застывший бетон. Такой зимы не случалось как минимум 50 лет:
Именно этой зимой советское руководство отправило Красную армию в Финляндию в 'освободительный поход', призванный 'проучить зарвавшихся белофиннов' и утвердить в Стране тысячи озер социализм.
К этому походу (читай - войне) и Советский Союз, и Финляндия шли долгих 20 лет. В декабре 1917-го финляндский сейм, воспользовавшись революцией в России, провозгласил независимость своего государства, а правительство направило во Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) просьбу о признании. 4 января 1918 года независимость северного соседа была признана, и едва ли не сразу же против него начались: боевые действия. Финская Красная гвардия при полной поддержке советского правительства и остававшихся на территории Финляндии еще с дореволюционных времен русских гарнизонов, абсолютно не торопившихся домой, подняла восстание против законного правительства и достаточно быстро сумела захватить столицу Гельсингфорс (Хельсинки) и некоторые другие города ее южной части.
Финское правительство, вынужденное бежать на север, в город Ваза, объявило России войну и обратилось за помощью к Германии. Немцы эту просьбу не проигнорировали, но сразу оговорились, что для формирования экспедиционного корпуса, с учетом существующих сложностей положения воюющего государства, потребуется время. Но вот как раз времени ждать результата у финляндского правительства не было вообще, впрочем, равно как и регулярной армии. Большинство населения страны отнюдь не склонно было поддерживать как отечественных, так и русских красногвардейцев, но, несмотря на это, без оружия и четкого и продуманного плана действий, сопротивления вести не могло. Его необходимо было организовать, причем чем быстрее, тем лучше. А для этого был необходим лидер. И такой человек появился. Им был барон Карл Густав Маннергейм.
По воле судьбы в октябре 1917-го Маннергейм оказался в Петрограде сразу после переворота. Каждодневно рискуя жизнью, он пытался уговорить кого-нибудь из высокопоставленных лиц возглавить зарождавшееся белое движение, но ему это никак не удавалось. А после получения известия о том, что в Финляндии провозглашена независимость, он, оставив свои тщетные попытки, буквально чудом вырвался из охваченного революционным террором Петрограда и 18 декабря прибыл на родину, где сразу же возглавил военный комитет, созданный для формирования финской армии. В условиях жесточайшего цейтнота Маннергейм сумел сделать максимум возможного. На базе 'Шюцкора' (от шведского - охранный отряд) - добровольческого народного ополчения - им были сформированы первые боеспособные армейские отряды. 28 января 1918 года, в день восстания финских социалистов, Маннергейм был назначен главнокомандующим финской армией. Проявив все свое незаурядное военное мастерство, он сумел нанести повстанцам ряд решительных поражений и к апрелю 1918-го, когда в Финляндию, наконец, прибыл немецкий экспедиционный корпус, инициатива уже была в руках правительственных войск.
Карл Густав Маннергейм родился в 1867 году в Финляндии в старинной шведской дворянской семье. В этой стране издавна во множестве проживали этнические шведы, ведь до 1809 года, когда она была присоединена к Российской империи, и Швеция, и Финляндия являли собой фактически единое государство.
...Карл Маннергейм мечтал о военной карьере с юных лет, и его мечте суждено было осуществиться в полной мере, благо его склонность к жизни сугубо военного человека не была безосновательной. Октябрьский переворот 17-го Маннергейм встретил в чине генерал-лейтенанта русской армии, командующего кавалерийским армейским корпусом.
Примерно отличившись еще в Русско-японской, Первой мировой войнах, Маннергейм, будучи уже командиром дивизии, принимал участие в знаменитом 'брусиловском прорыве' - крупнейшем наступлении русских войск за весь период войны.
За бои под Люблином он был награжден золотой Георгиевской саблей 'За храбрость'. В 1917-м воинские части под командованием Маннергейма в числе немногих сумели сохранить боеспособность и буквально держали фронт, несмотря на мощнейшую революционную пропаганду.
Маннергейм с самого начала был против немецкого вмешательства, но это решение с ним согласовать не успели. Как бы там ни было, хорошо вооруженные и боеспособные немцы провели решительное наступление на Хельсинки, и уже в мае того же года для восставших все было кончено. Немногие уцелевшие бежали в Россию, а законные финские власти смогли наконец перевести дух.
Сразу же по окончании этой короткой, но жестокой гражданской войны правительство Финляндии разорвало отношения с Советской Россией. Маннергейм приложил все усилия для того, чтобы побыстрее выпроводить немецкие войска за пределы страны и, как только ему это удалось, занялся формированием регулярной армии. В результате быстрой переориентировки внешней политики на Англию и Францию финляндское правительство тут же активно включилось в работу по оказанию помощи странам Антанты в их борьбе против большевиков.
Как ни печально это было для финнов, но Советская Россия сумела выстоять под многочисленными ударами извне и внутренними военными конфликтами, в том числе и в Карелии, которую Финляндия руками белогвардейцев попыталась отнять у Советской России в 1921-1922 годах. Все последующие годы вооруженные отряды белогвардейцев как финских, так и 'русских' продолжали периодические нападения на советскую территорию. Советская сторона также не оставалась в долгу и в качестве поддержки финской компартии периодически посылала в Финляндию диверсионные группы.
Эти непростые отношения удалось несколько изменить к лучшему лишь в начале 30-х годов, когда руководство Финляндии сформулировало основной принцип своей внешней политики - нейтралитет и невмешательство во внутренние дела других стран. В 1932 году между Финляндией и Советским Союзом был заключен договор о ненападении. Постепенно стало налаживаться экономическое сотрудничество. И тем не менее, несмотря на двустороннюю внешнюю благопристойность, основная их суть не изменилась.
В марте 1938-го после оккупации Германией Австрии политическая обстановка в Европе резко осложнилась. Спустя месяц советское правительство обратилось к правительству Финляндии с предложением выработать совместные меры по укреплению безопасности сухопутных и морских границ, а также подступов к Ленинграду. Помимо этого, советская сторона хотела заручиться гарантией того, что Финляндия не позволит пропустить через свою территорию какого бы то ни было агрессора. В первую очередь, конечно, имелась в виду гитлеровская Германия. Судя по всему, в тот критический момент советское руководство вовсе не собиралось насаждать в Финляндии социалистический режим, а действительно было озабочено надежным прикрытием северных рубежей как на суше, так и на море.
В предложенном советской стороной договоре о взаимопомощи никаких унизительных для Финляндии условий не содержалось, и тем не менее финляндское правительство отказалось от подписания подобного соглашения, сославшись на невозможность нарушать декларированный нейтралитет и право самоопределения.
Впрочем, довольно быстро осознав собственную недальновидность и возможные последствия своего едва ли не высокомерного отказа, Финляндия стала вооружаться буквально лихорадочными темпами. Надо сказать, что все предшествующие годы военная промышленность страны работала ни шатко ни валко вопреки рекомендациям Председателя Совета обороны Финляндии маршала Маннергейма активизировать ее деятельность. С лета 1938-го положение изменилось кардинальным образом. На импортирование вооружения было потрачено более 25% годового государственного бюджета. И все потому, что современным, и в первую очередь тяжелым, оружием финская армия просто не обладала. Маннергейм на протяжении десяти лет постоянно поднимал этот вопрос перед ведущими и влиятельными политиками, но, как известно, нет пророка в своем Отечестве...
Основное внимание было уделено модернизации и укреплению оборонительных бетонных сооружений, возведенных на Карельском перешейке в 20-х - 30-х годах, а также строительству новых железобетонных дотов, и в том числе 3-амбразурных, получивших название 'миллионных', потому как на их строительство уходило не менее миллиона финских марок.
Президент Финляндии Пер Эвинд Свинхувуд (1931-1937 годы) открыто заявлял, что 'любой враг России должен всегда быть другом Финляндии'. Советская сторона, в свою очередь, политику нейтралитета, провозглашенную Финляндией, считала лицемерной и фальшивой, особенно на фоне произошедшего после 1935 года сближения Финляндии с Германией. Реальное положение дел было таковым - обе стороны 'держали камень за пазухой' и ждали подходящего момента, чтобы бросить его в противника.
Политические переговоры между Советским Союзом и Финляндией были возобновлены в апреле 1939-го, поводом же к тому послужила оккупация гитлеровской армией Чехословакии. Но на сей раз советская сторона изрядно ужесточила свои предложения: в том случае, если была налицо агрессия против Финляндии, ей оказывалась военная помощь. В качестве ответных мер финляндское правительство в целях укрепления безопасности Ленинграда должно было отдать в аренду Советскому Союзу ряд островов, располагавшихся в Финском заливе, дабы обеспечить оборону морских подступов к Кронштадту - главной военно-морской базе Балтийского флота. Маршал Маннергейм, ставший в 1939 году Главнокомандующим Вооруженными силами Финляндии, неустанно убеждал свое правительство и парламент принять предложения советской стороны. По его мнению, эти острова не играли существенной роли для обороны Финляндии, но его компетентное мнение в который уже раз было проигнорировано. В результате последовал очередной отказ. Маннергейму было совершенно очевидно, что Советский Союз, причем в самое ближайшее время, начнет разрешение накопившихся противоречий не иначе как военным путем, что, по его мнению, означало для Финляндии полное военное поражение и более чем реальную потерю независимости.
В этих сложнейших условиях главнокомандующий принял решение отправиться в длительный европейский вояж, дабы заручиться поддержкой зарубежных правительств, и в первую очередь Великобритании и Франции. И желанную поддержку Маннергейму получить удалось - и Франция, и Британия обязались не только поставлять в Финляндию военное снаряжение и продовольствие, но и в случае нападения СССР отправить туда сборный экспедиционный корпус.
После всех переговоров Маннергейм, вернувшись в Финляндию, с удвоенной энергией занялся вопросами укрепления обороны. Все лето 1939-го сутки напролет десятки тысяч членов 'шюцкора', а также рабочие, студенты, кадеты военных училищ, старшие школьники, крестьяне, то есть буквально все население, добровольно и самоотверженно трудилось на строительстве оборонительных линий как на Карельском перешейке, так и в районах, находящихся севернее Ладожского озера. Итогом этих работ явилось возведение десятков новых дотов и дзотов, сотни километров траншей, установка тысяч бетонных и каменных противотанковых надолбов. Впоследствии вся эта многополосная система долговременных укреплений получила название 'линия Маннергейма'.
Ее общая протяженность составляла 135 км, а общая глубина - 100 км. Линия, пересекавшая Карельский перешеек, проходила от Финского залива до Ладожского озера. Все огневые точки, противотанковые и противопехотные заграждения были буквально 'вживлены' в лесистую, болотистую местность, пересеченную скалами, многочисленными речушками и ручейками, усыпанную валунами, которая и сама по себе без всякого вмешательства человека представляла серьезное препятствие даже для элементарного передвижения, не говоря уж о крупных войсковых соединениях. Более или менее приличных дорог было крайне мало, все они, будучи грунтовыми, быстро приходили в негодность от малейшего проявления непогоды.
'Линия Маннергейма' являла собой настоящую многополосную систему полевой обороны, состоящую из оперативной зоны заграждений (так называемого 'предполья'), передовой полосы обороны, главной оборонительной полосы, второй полосы обороны и полосы тыла. Существовал также оборонительный обвод вокруг города Выборга. Фактически это было почти 100 километров сплошных узлов сопротивления, полевых оборонительных линий, блиндажей, опорных пунктов, деревоземляных огневых точек (дзотов) и минных полей. Причем практически все эти укрепления были устроены в узких проходах между озерами и незамерзающими болотами.
Основу 'линии Маннергейма' составляли 22 узла сопротивления, каждый из которых включал в себя несколько опорных пунктов. Опорный пункт, в свою очередь, имел от 3 до 6 дотов, от 5 до 6 дзотов, несколько линий траншей, огромное число блиндажей, минометных позиций, стрелковых ячеек и пулеметных гнезд, а также ходов сообщений и самых разнообразных убежищ.
В каждом опорном пункте обычно располагалась пехотная рота, узел сопротивления удерживался батальоном, соединение, состоящее из 2-3 узлов сопротивления, составлял полковой участок обороны, а несколько полковых участков - дивизионный сектор обороны.
Главную оборонительную полосу войска должны были защищать до конца, так как просто не имели права отступать без особого приказа. Хотя, несмотря на неимоверные усилия финнов по модернизации оборонительного костяка, которым являлись доты, абсолютное их большинство (102 из 157 существовавших) все-таки представляли собой устаревшие бетонные однопулеметные сооружения, возведенные еще в начале 20-х годов. 2-3-амбразурных железобетонных дотов, отвечающих последним требованиям военной техники, на всех линиях обороны финны успели построить всего 47.
Таким образом, получалось, что 'линия Маннергейма' не выдерживала никакого сравнения со считавшейся тогда образцовой французской линией Мажино, насчитывавшей одних только современных железобетонных дотов 5 800 - то есть в среднем по 14 подобных сооружений на один километр фронта, в то время как на самых 'густозаселенных' участках 'линии Маннергейма' их было не более 5. Так что эффективность главной оборонительной линии финнов заключалась не столько в большом количестве дотов, сколько в на редкость удачном их расположении в труднопроходимой местности и в особой системе полевой фортификации, усиленной бетонными сооружениями лишь в отдельных местах.
Сам Маннергейм как истинный солдат и полководец отнюдь не считал линию, названную его именем, неприступной, утверждая, что главной силой и защитой являются не железобетон, а боевая выучка и стойкость духа солдат. Как оказалось впоследствии, боеготовность финских воинов действительно была на высоте, но свою немалую роль сыграла и 'линия Маннергейма', которая получилась крайне удачной. 
...Казалось, что к августу 1939-го, после подписания секретных протоколов заключенного между Советским Союзом и Германией Пакта о ненападении, участь Финляндии была предрешена. Так же как и государства Прибалтики, Страна ста озер была включена в сферу интересов СССР, который теперь уже безо всякой оглядки на Германию чувствовал себя в праве поступать со строптивым 'северным соседом' так, как ему заблагорассудится. Незамедлительные действия не заставили себя ждать. После скоропалительного подписания 'пактов о взаимопомощи' с Эстонией, Латвией и Литвой, предусматривающих размещение на этих территориях советских войск и означающих фактическую их оккупацию, 5 октября 1939 года Советский Союз в который уже раз предложил финскому правительству подписать договор об оборонительном союзе, по условиям которого в категоричной форме была потребована не только сдача в аренду на 30 лет полуострова Ханко, являвшегося 'ключом' к Финскому заливу, для устройства там военно-морской базы, но и передача в обмен на советскую территорию в Карелии общей площадью 5 523 кв. км практически всех расположенных в Финском заливе островов, имеющих стратегическое значение, а также большой части Карельского перешейка. Размер территорий, на которые СССР претендовал, составлял 2 761 кв. км.
На первый взгляд могло показаться, что Советы отдавали финнам земли в два раза больше, а на второй, гораздо более трезвый, становилось ясно, что Карельские территории не имели ровно никакого стратегического значения. А значит, финны, приняв подобные условия, фактически лишались всех передовых линий обороны на Карельском перешейке, всего правого фланга главной линии обороны с шестью самыми современными, 'миллионными', дотами, трех новых крупнокалиберных береговых батарей. Иными словами, 'линия Маннергейма' просто теряла свое боевое назначение. Уступив полуостров Ханко, финны, сами того не желая, давали Красной Армии возможность в любой момент ударить по тылам оставшихся оборонительных сооружений финской стороны, высадив, например, несколько дивизий с военных кораблей Балтфлота, или наносить почти молниеносные удары по столице Финляндии и по промышленно значимому району города Турку. На столь неприемлемые условия финляндское правительство пойти не могло, советская же сторона ни на какие компромиссы на переговорах идти не желала.
Согласно плану, представленному наркому обороны К.Е. Ворошилову командующим Ленинградским военным округом К.А. Мерецковым, проведение фронтовой операции предусматривалось силами ЛВО в составе 7-й, 8-й, 9-й и 14-й армий, развернутых от Финского залива до Баренцева моря. Все эти четыре армии должны были вторгнуться на территорию Финляндии одновременно: на Карельском перешейке - 7-я, севернее Ладожского озера - 8-я, в Карелии - 9-я, в Заполярье - 14-я. Главные силы ЛВО были сосредоточены в расположении 7-й и 8-й армий. Всего же на протяжении границы с Финляндией находилось, помимо четырех армий, еще 6 стрелковых и 1 танковый корпус, 20 стрелковых дивизий, 5 отдельных танковых бригад и 54 артиллерийских полка.
13 ноября 1939 года финская делегация, не видевшая смысла в дальнейших переговорах, приняла решение прервать их и вернуться в Хельсинки. И уже буквально на следующий день на заседании Главного Военного Совета Сталин заявил: 'Нам придется воевать с Финляндией'. Впрочем, к этому времени и финские, и советские войска уже активно дислоцировались вдоль границы обоих государств.
Изначально общая численность советских войск, составлявшая 425 000 человек, противостояла 225 000 финнов. Но в скором времени финны, быстро мобилизовавшие более 100 000 мужчин старших, фактически непризывных возрастов, довели это соотношение почти до равновесия.
Трудно теперь судить, почему руководство советскими вооруженными силами не желало заметить одного, но крайне серьезного недостатка - того, что командование, стремясь 'растянуть' оборону финнов, совершенно необъяснимо решило 'распылить' значительные свои силы почти на два десятка отдельных, разобщенных направлений. О том печальном факте, что подобным образом прорвать эшелонированную оборону противника невозможно, советское командование узнало очень скоро.
Что касается военной техники, то количество танков всех типов в советской армии равнялось 1 476, у финнов - 30 (1:49), артиллерийских орудий всех калибров - 2 759 на 530 финских (1:5), самолетов - 2 446 на 118 финских. Иначе говоря, в плане военно-технического оснащения советские войска обладали практически абсолютным численным превосходством. Что же касается военно-морских сил Финляндии, то они были настолько слабы, что советское военное руководство вообще могло не принимать их во внимание. В связи с этим не было сомнений в том, что вся операция займет не больше трех недель, и к новому, 1940, году Советская армия будет праздновать не только быструю, но и решительную победу.
Настроение в советских войсках было самым радужным и оптимистичным. И это неудивительно - Красной Армии предстояло первое в ее истории крупное наступление, которое просто обязано было завершиться безоговорочной победой. 'Малой кровью, могучим ударом' - этот рецепт успеха практически всем казался неоспоримым и однозначным. Для решительного броска вперед требовался только повод, который и был весьма оперативно организован. 26 ноября у деревни Майнила одно из подразделений НКВД обстреляло из минометов позиции своих же войск. Далее последовало незамедлительное обвинение финской стороны в преднамеренной провокации. В ответ финны предложили создать комиссию по расследованию инцидента, получившего название 'инцидент у Майнилы', но слушать их уже никто не был намерен.
30 ноября 1939 года советские войска перешли границу Финляндии, развернув наступление от Финского залива до Баренцева моря, вскоре начались бомбежки Хельсинки. Столь долго ожидаемая война началась:
Надо сказать, что тогда в Советском Союзе мало кто сомневался в быстром разгроме 'зарвавшихся белофиннов'. Буквально с первого дня войны все газеты были заполонены ура-патриотическими передовицами, фотографиями бравых красноармейцев, а также оптимистическими фронтовыми репортажами и зарисовками военкоров, которые, правда, имели мало общего с действительностью. И именно в те первые дни войны по радио едва ли не беспрерывно передавалась песня под названием 'Суоми-красавица', призванная стать гимном скорой победы:
'Сосняком по отрогам кудрявится
Пограничный скупой кругозор.
Принимай нас, Суоми-красавица,
В ожерелье прозрачных озер'.
Хотя тогда еще никто не знал, что после завершения тяжелейшего и кровопролитного 'отпора' этот гимн предполагаемой победы никогда и нигде больше исполняться не будет и не войдет даже ни в один песенный сборник.
...Красавица Суоми категорически не желала 'принимать' непрошеных гостей, прибывших на танках и самолетах. Только за первые 5 дней боев в оперативной зоне заграждений, в так называемом 'предполье', финны уничтожили около 80 советских танков. Войскам 7-й армии было приказано за 10-12 дней прорвать все линии обороны финнов и выйти на рубеж Виипури (Выборг), Антреа (Камнегорск), Кякисальми (Приозерск), что означало фактический конец войны. Но к главной оборонительной полосе - 'линии Маннергейма' - им удалось подойти лишь к 10 декабря, а к центру Карельского перешейка, между рекой Вуоксой и озером Муоланьярви, - только к середине февраля! И командирам, и бойцам 7-й армии довольно быстро стало ясно, что планы наступления, разработанные для них в штабе Ленинградского военного округа (ЛВО), возможно, были и хороши для показательных учений в присутствии высокого начальства, но для реальных боевых действий не годились абсолютно. Высокое же начальство объективных трудностей видеть не слишком-то желало, требуя незамедлительного прекращения 'топтания на месте' - командиры корпусов, дивизий, бригад и полков беспрерывно получали приказы атаковать. Что, собственно, они и делали, усеивая заснеженные финские леса и болота тысячами солдатских тел и сотнями подбитых танков, бронемашин, тягачей и пушек. Бесплодные, а главное, неподготовленные атаки советских войск на линии финской обороны просто проваливались.
Но даже для того, чтобы умереть под кинжальным огнем финских дотов и дзотов, размещенных на главной оборонительной полосе, советским войскам нужно было до нее добраться, что, как оказалось, было совсем непросто. Дело в том, что войсковые колонны, или 'гусеницы', как их тогда называли, двигались к местам дислоцирования по узеньким грунтовым дорогам в густом лесу, подвергаясь частым и всегда неожиданным атакам финских 'летучих отрядов', состоявших, как правило, из отлично подготовленных бойцов 'Шюцкора' (от шведского - охранный отряд). Финны были истинными мастерами по устройству засад, и до переднего края редкая 'гусеница' доползала без ощутимых потерь.
И это не было случайностью. Финские солдаты, грамотно обученные, отличались не только железной дисциплиной, но и высоким боевым духом. Советскому солдату боевого духа также было не занимать, но этого явно недоставало.
Если говорить о личном боевом оружии, то здесь сравнение было не в пользу красноармейцев. Большинство из них были вооружены устаревшей еще в гражданскую войну 'трехлинейкой' - магазинной винтовкой со скользящим затвором образца 1891 года. Самозарядная полуавтоматическая винтовка Токарева (СВТ), разработанная в 1938 году и призванная заменить 'трехлинейку', надежд не оправдала, слишком уж она была чувствительна к морозу и грязи, так же как и станковый пулемет Дегтярева, принятый на вооружение в сентябре 1939 года. А потому пулеметчикам приходилось в основном полагаться на старый, испытанный еще в Русско-японской войне 'максим', для которого в начале финской войны пришлось придумать расширенную наверху рифленого кожуха горловину для охлаждения его или льдом, или снегом. Хотя, конечно, если бы не солдатская смекалка, то из личного оружия у нашего пехотинца остался бы только штык - ведь уже на 30-градусном морозе смазка стрелкового табельного оружия просто замерзала. А потому его приходилось мыть в керосине, а затем насухо вытирать, только после этого из него можно было стрелять.
Танкисты в вопросах технического 'творческого' усовершенствования также не отставали от пехоты - они, чтобы согреться, делали из танковых чехлов палатки и устанавливали их на моторном отделении своих боевых машин. Моторы старались не глушить ни днем, ни ночью, что, естественно, снижало их ресурс, хотя в такую погоду это обстоятельство волновало танкистов в самую последнюю очередь. Для большей маневренности во время передвижения по ледяным буеракам многие механики-водители наваривали на гусеничные траки самодельные болты.
Из всего имеющегося советского стрелкового оружия наилучшим образом показал себя ручной пулемет Дегтярева (РПД), но их было не так много. Самое же главное заключалось в том, что красноармейцы не имели личного автоматического оружия и даже в условиях численного превосходства не могли обеспечить нужную плотность огня. Финны же были вооружены отличными скорострельными 9-миллиметровыми пистолетами-пулеметами 'Суоми', помимо них в достаточном количестве имелись и надежные ручные пулеметы 'Лахти-Салоранта' образца 1926 года, имевшие пистолетную рукоятку и оснащенные переключателем режима огня, что давало возможность делать и одиночные выстрелы. Финны для более эффективной маскировки обматывали свои автоматы и пулеметы марлей или бинтами, чему красноармейцы научились далеко не сразу.
Еще одним 'козырем' финнов была лыжная подготовка, особенно учитывая то, что на той войне лыжи вообще оказались едва ли не идеальным средством передвижения. Финны умели также отлично ползать по-пластунски, не снимая лыж, и даже в случае необходимости забираться в них на деревья.
Кстати, именно с этой способностью финнов связан один из главных мифов той войны - снайперы-'кукушки', якобы сидящие на ветках. На самом деле, финский солдат мог оказаться на дереве только с целью наблюдения, но никак не для того, чтобы находиться в засаде. Ведь более неудачного места для этого вообще трудно придумать - в подобной ситуации снайпера демаскирует первый же выстрел, а быстро сменить позицию просто невозможно, не говоря уже о вероятности падения с высоты даже в случае самого легкого ранения. А потому финские снайперы предпочитали 'изобразить из себя' сугроб или же, в самом крайнем случае, спрятаться за дерево, но уж никак не залезать на него. И тем не менее каким-то ловким армейским тыловым пропагандистом была даже придумана псевдосолдатская поговорка: 'Пошел в разведки - посмотри на ветки', обошедшая практически все советские газеты.
Но финнам совершенно не нужно было коченеть на ветру, сидя на верхушках сосен или елей, - их тактика была гораздо более совершенной. 'Летучие отряды' были совсем небольшими - всего 10-12 человек, но если требовалось напасть на 'гусеницу' или на какое-то другое воинское подразделение, эти отряды собирались вместе, чтобы выполнить задачу, а затем практически тут же 'разбежаться' по своим укрытиям и лежкам.
Склады с боеприпасами и продовольствием были устроены финнами заблаговременно, а потому они, даже находясь в тылу уже начавшей наступление Красной Армии, не испытывали недостатка ни в чем. Жили подобные отряды, как правило, на труднодоступных хуторах, но в случае надобности могли заночевать и в лесу, несмотря на свирепый мороз. Для этого находилась ложбина или овражек с большим количеством снега, там вырывалась пещера, застилалась лапником, которым и укрывались. Можно было также развести и небольшой костер, приготовить горячую еду и согреться. Действительно, выживать в лесу в такой лютый мороз финны умели, при этом очень эффективно воюя. И научиться этому за один день было нельзя.
Финны были несравнимо лучше экипированы. В отличие от зимнего маскхалата-балахона советских солдат, сшитого цельнокроеным, финское обмундирование было раздельным - маскировочная белая куртка и штаны, обеспечивающие большую подвижность и маневренность. 
К тому же и куртка, и штаны были сшиты из ветрозащитной ткани и практически не пропускали влагу.
Советский маскхалат ни от холода, ни от ветра не спасал, влагу пропускал отлично, да к тому же в нем было легко запутаться, особенно если ползти по-пластунски.
Что касается обуви, то финские солдаты были снабжены кожаными сапогами на резиновой подошве и с мехом внутри, а бойцы 'летучих отрядов' - пьексами, финскими национальными лыжными сапогами с крючками на носу, хорошо держащими лыжные крепления.
В ушанках и шерстяных подшлемниках финны также не испытывали недостатка, так же как, впрочем, и в свитерах, лыжных брюках и меховых безрукавках. У Красной Армии, особенно в первый месяц войны, не хватало не только телогреек и полушубков, но даже валенок и шапок-ушанок.
В 40-градусный мороз среднестатистический красноармеец был одет в становившуюся от мороза 'жестяной' шинель, кирзовые или фетровые сапоги-бурки, не спасавшие от холода, сколько бы на ногу ни было намотано портянок. Экипировку завершала буденновка - небезызвестный островерхий головной убор, также не дававший необходимого тепла.
А в результате весь декабрь ушел у Красной Армии на бесплодные лобовые атаки, сопровождавшиеся немалыми потерями. Советские санинструкторы из-за недостатка санитарных носилок вынуждены были, вынося с поля боя раненых и обмороженных, просовывать лыжи в рукава шинелей, как раз и служивших 'ложем' носилок.
Такой ход событий вполне устраивал маршала Карла Маннергейма, которому было просто необходимо любой ценой выиграть как можно больше времени. По поводу победы финской армии в той войне он не испытывал никаких иллюзий, прекрасно понимая, что когда речь шла о престиже РККА и Советского Союза в целом, Сталин не остановится перед любыми потерями, лишь бы стереть в порошок финскую оборону.
Маннергейм мог рассчитывать только на обещанную ему англичанами и французами высадку в Петсамо 150-тысячного экспедиционного корпуса и военную поддержку в войне с Советским Союзом крупных европейских держав. При этом он знал, что решение уже принято, но военно-бюрократические машины Англии и Франции, судя по всему, явно пробуксовывали. Впрочем, не менее отчетливо он понимал и то, что если РККА не изменит свою тактику, то финны смогут продержаться еще довольно долго, тем более что наступивший 1940 год принес им ряд действительно крупных побед. Одержать их удалось не на Карельском перешейке, а совсем на другом фронте - севернее Ладожского озера, где советское командование попыталось организовать наступление на центральные районы Суоми и перерезать коммуникации, связывающие Финляндию со Швецией.
С советской стороны в деле защиты 'гусениц' от засад прекрасно проявили себя огнеметы 'ОФ-120', устанавливаемые в том числе и на танки. Такой танк назывался ХТ-26, или химический танк (иногда их называли еще ОТ, то есть огнеметный танк). Такие машины стали главной защитой от засад. Дело в том, что финны предпочитали располагаться недалеко от дорог, отдавая предпочтение стрельбе в упор, а огнеметы 'ОФ-120' выбрасывали горючую смесь керосина и мазута на 100-120 метров, что было вполне достаточно для достижения цели. В таких случаях финны предпочитали ретироваться, причем как можно быстрее, так как долговременный бой не соответствовал тактике молниеносного удара из засады.
В конце 1939 года Сталин приказал прекратить неподготовленные лобовые атаки на Карельском перешейке и взять оперативную паузу для подготовки эффективных действий по прорыву 'линии Маннергейма'. В начале января 1940-го состоялось специальное заседание Политбюро, посвященное ситуации на фронте. На нем Сталин высказал свое крайнее неудовольствие действиями высшего военного командования и выразил надежду на то, что действенный план разгрома финской армии будет, наконец, разработан, а главное, быстро осуществлен. Нарком обороны К.Е. Ворошилов и начальник Генштаба Б.М. Шапошников, прекрасно осознав, что права на еще одну ошибку у них нет, сумели-таки оперативно найти из сложившейся ситуации правильный выход.
7 января 1940 года на Карельском перешейке был создан Северо-Западный фронт, во главе которого встал командарм 1-го ранга С.К. Тимошенко. В его состав вошли 7-я армия К.А. Мерецкова и только что образованная 13-я армия комкора В.Д. Грендаля. Обе армии были существенно усилены артиллерией, танками и авиацией, переброшенными из Киевского и Западного особых военных округов. А севернее Ладожского озера была образована еще одна новая, 15-я, армия.
3 февраля 1940 года Ставка Главного Военного Совета Красной Армии утвердила план операции по прорыву 'линии Маннергейма'. Весь январь войска проводили интенсивные учения с отработкой способов уничтожения опорных пунктов финской обороны. Параллельно проводились интенсивная разведка и аэрофотосъемка финских укреплений, и к началу февраля у советского командования, наконец, появилась достоверная информация о состоянии финской обороны. Только на Карельском перешейке численность советских войск увеличилась почти в 3 раза и составила 460 тыс. человек против 150 тыс. финнов. А главное, что теперь никто не собирался бросать на доты цепи красноармейцев с 'трехлинейками' наперевес.
11 февраля 1940 года на Карельском перешейке началось общее наступление советских войск. Артиллерийская подготовка длилась практически без перерыва 2 часа 20 минут, в результате чего передний край финской обороны был просто 'сметен', и солдаты едва ли не в первый раз почувствовали себя абсолютно деморализованными. Когда же в атаку двинулись советская пехота и танки, наши артиллеристы применили еще одну новинку - так называемый 'огневой вал', под прикрытием которого наступали войска. Этот прием требовал предельно слаженного взаимодействия между всеми родами войск, и недаром в годы Великой Отечественной войны именно он стал у советских артиллеристов излюбленным. Все эти абсолютно новые и неожиданные действия РККА, безусловно, сбили финнов с толку, но тем не менее не помешали им отчаянно сопротивляться. Хотя в ночь с 16 на 17 февраля был момент, когда маршал Маннергейм отдал приказ на частичный отход войск на вторую полосу обороны.
В боях 27-30 декабря 1939 года в районе Суомуссалми финны 'разрезали' на несколько частей двигавшуюся по дороге и сильно растянувшуюся 163-ю усиленную стрелковую дивизию, 'прижали' ее к озеру Клантаярви и фактически уничтожили. Потери советских войск составили более 6 тысяч человек, более 100 орудий, 42 танка, около 250 автомашин. Вырваться удалось совсем немногим.
На помощь 163-й стрелковой дивизии была брошена 44-я, но и она в боях 1-7 января 1940-го была точно так же разгромлена, потеряв 7 тысяч человек.
|
|