'Григорий Распутин был личным экстрасенсом Сталина', - считает уроженец Ленинграда, отбывающий наказание в одной из Оренбургских колоний.
Моя встреча с ним состоялась в довольно специфическом месте - в комнате свиданий оренбургской исправительной колонии. Чтобы пробраться туда, понадобилось немного согрешить перед законом. Когда в 'предбаннике', где принимают у посетителей прошения о свидании с родственниками и передачи, тощий улыбчивый зек в черной робе поинтересовался у меня, кем я прихожусь Оболенскому, я честно ответил: 'Знакомым'. (Естественно, умолчав при этом, что знаком с Олегом Николаевичем лишь заочно.) На это привратник с фиолетовыми от наколок руками состроил брезгливую гримасу и, обнажив золотую фиксу, процедил: 'Не-е-е, братан, это не проканает. Запишу-ка я тебя двоюродным братом'. Я не стал возражать - раз такие здесь порядки, пусть пишет. И расконвойник, взяв мой паспорт, стал каллиграфическим почерком заполнять мое заявление с просьбой о краткосрочном свидании. Ждать пришлось часа два, по прошествии которых я миновал с сопровождающими несколько железных дверей и увидел Олега Николаевича. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда предстал пред ним 'двоюродный брат'.
Судьба автора незаконченного еще историко-приключенческого романа 'Богоматерь во славе' завораживает своей интригой. На свет он появился в Ленинграде в семье морского офицера, который в 60-е годы являлся членом Ленинградского обкома партии, был кооптирован в члены ЦК КПСС, однако не стал им по причине скоропостижной смерти.
Он учился на истфаке Ленинградского университета. Судя по всему, этот выбор не был случайным и всецело отвечал задаче, которую поставил перед Олегом в год его совершеннолетия строгий родитель: набраться знаний и опыта, развить в себе тягу к историко-архивным изысканиям, чтобы посвятить свою жизнь разгадке удивительной истории, к которой род Оболенских имел непосредственное отношение. В 1966 году отец впервые показал Олегу таинственную фотокарточку, сделанную в святочные дни 1917 года. На ней была изображена молодая прекрасная незнакомка, сидевшая у ног обутого в высокие сапоги бородатого мужика и с мольбой и благоговением смотревшая в его жесткие, холодные глаза. Отец пояснил, что на фотографии бабушка Олега Ирина Андреевна Оболенская, а рядом с ней: Григорий Ефимович Распутин, одна из самых мистических фигур русской истории начала ХХ века. Фото было сделано в Вологде 8 января. Но как такое могло произойти? Ведь историки знают в деталях, как убивали в декабре 1916 года 'святого старца', фаворита царской семьи, князь Юсупов со товарищи, как потчевали его пирожными, нашпигованными цианистым калием, как добивали точно бешеную собаку из револьвера и сбрасывали с моста в реку. Наконец, достаточно широко известно жуткое фото мертвого Распутина с лицом, разбитым о невский лед.
Отец заверил Олега, что на снимке - Григорий Ефимович собственной персоной, а случившееся в Петрограде в декабре 1916-го - не что иное как страшная инсценировка его гибели, главная, мученическая роль в которой была отведена неизвестному, как две капли воды похожему на бородатого прорицателя. Вот что пишет сам Олег Оболенский по этому поводу в своем произведении:
'Спасти чудотворца от действительной гибели могла только гибель мнимая. Инсценировка убийства старца Юсуповым (заманчивое предложение, льстившее самолюбию князя, поскольку придавало ему в глазах обывательской публики ореол спасителя Отечества) и участие царской семьи в фиктивной панихиде, что уже придавало святотатственный оттенок всему предприятию, - вот на какие крайние меры пришлось пойти, чтобы сохранить драгоценную жизнь Григория Ефимовича'.
А главный аргумент в пользу чудесного спасения старца автор приводит следующий:
'Подумайте только: совершено убийство и преступники известны. А были ли они хоть как-то наказаны? Ну ладно, с большой натяжкой примем такое объяснение безнаказанности главных исполнителей убийства: справедливому законному возмездию воспрепятствовали их высокое положение и влияние. Но если это можно еще сказать о великом князе Дмитрии Павловиче, о самом Юсупове, то как же трое других? Владимира Митрофановича Пуришкевича, думского депутата, императрица ненавидела люто. И вот почему бы его не повесить как убийцу? Даже не арестовали! А доктор Лазаверт? А поручик Сухотин? Вспомните, чем был 'убитый' для царской семьи: ведь его смерть - это и смерть цесаревича Алексея, страдавшего от гемофилии, и конец династии. А по делу князь Юсупов отделался всего лишь двухнедельным домашним арестом. Царица, видимо, переживала по поводу кончины Распутина, и это засвидетельствовано. Однако убивалась не шибко - так переживают разлуку, не смерть'.
По мнению Оболенского, в декабре 1916 года Распутин выехал из Петрограда в Вологду, а оттуда взял курс на Соловецкие острова, где преспокойно пережил Октябрьскую революцию и гражданскую войну.
В 1931 году на даче были зверски убиты дедушка Олега со своей сестрой. Дед тогда был начальником артиллерийского отдела Главного управления кораблестроения, член ВКП (б) с 1918 года (был принят в партию по рекомендации знаменитого автора 'Варшавянки' Глеба Кржижановского). Убийц интересовал тот самый текст на обороте карточки. Все на даче перевернули вверх дном, но ничего не нашли, потому что дед предполагал, что к нему могут заявиться с обыском, поскольку накануне получил по своим каналам известие о том, что неким враждебным силам стало известно о его причастности к великой государственной тайне.
Сутью секрета были деньги. Но не простые, а очень большие. В 1889 году по прямому указанию императора Александра Третьего был создан тайный фонд - на черный день России. Колоссальные сокровища, прозорливо собранные Россией процветающей в пользу России нуждающейся, были помещены в один из западноевропейских банков и до сих пор там хранятся. А ключ, обеспечивающий доступ к этим богатствам, был зашифрован столь хитроумно, что ни одна спецслужба мира не в состоянии справиться с этой задачей.
Путь, по которому следует искать документы, дающие возможность добраться до Российского фонда, и был зашифрован на обратной стороне фотокарточки с Григорием Распутиным и бабушкой Олега Николаевича. Незадолго до своей гибели дед сообщил отцу Оболенского, где находится тайник с этим фото.
В годы учебы в ЛГУ студент Оболенский вплотную занялся детальным исследованием версии о чудесном спасении тобольского старца. По окончании ЛГУ в 1975 году будущий автор 'Богоматери во славе' неожиданно для всех уезжает в село Васильки Тверской области, где устраивается на работу в местную церковь, чтобы отвести от своей скромной персоны внимание бдительных 'органов'. Мол, какой может быть спрос с чудака не от мира сего, вознамерившегося в стране воинствующего атеизма посвятить свою жизнь служению Богу.
Тем временем Оболенский встречается с некоторыми известными людьми, не понаслышке знакомыми со многими кремлевскими тайнами. В том числе с Вячеславом Молотовым, Лазарем Кагановичем и дочерью маршала Тухачевского Светланой Мелник. От них он получает косвенные свидетельства того, что Распутин остался жив и пережил не только революцию, но и гражданскую войну на одном из Соловецких островов.
По версии Оболенского, события разворачивались следующим образом: в начале 20-х годов чекисты под руководством сталинского свояка Станислава Реденса стали очищать Соловки от монахов, дабы устроить в их обители печально прославившийся впоследствии лагерь особого назначения. А в 1922 году на глаза Реденсу попался таинственный старец, подозрительно похожий на Гришку Распутина. Об этом, дескать, Реденс немедленно доложил своему влиятельному родственнику.
В 1922 году по указанию Сталина чекисты вывезли Распутина с Соловков и поселили на маленьком острове, располагавшемся посреди небольшого озера, недалеко от Москвы. (На том самом 'малом острове', о котором идет речь в надписи на фотокарточке.) Двухэтажный сруб, в котором поселился Распутин со своей челядью женского пола, был засекречен, оцеплен сотрудниками ОГПУ и получил обозначение 'объект N2'.
Сталин, живо интересовавшийся оккультизмом, в самые тяжелые периоды своего правления тайно приезжал сюда, чтобы почерпнуть у фаворита последнего русского царя энергии и воли к победоносной борьбе с политической оппозицией (а впоследствии и с гитлеровской Германией). Это, по мнению Олега Николаевича, и помогало Иосифу Виссарионовичу одерживать блистательные победы в ситуациях, казалось бы, просто безвыходных.
'Уже с середины 20-х годов, - пишет зек-романист, - сподвижники Сталина заметили интересную закономерность: когда мрачные тучи сгущались над нашей Родиной, когда от Вождя требовалось принятие кардинального решения, он на день-два куда-то бесследно исчезал. А возвращался исполненный решимости, воли и энергии: Молотов высказывал мне как твердое свое убеждение, что во всех тяжелых ситуациях Сталин принимал решение самостоятельно, но укрепляла в нем это решение какая-то неведомая внешняя сила:'
'В год смерти Сталина в некоей американской газете появилась статья. В ней утверждалось, что еще в двадцатые годы недалеко от Москвы была проложена секретная шоссейная ветка, по которой могла передвигаться только машина Вождя, за рулем которой неизменно сидел Реденс. Бронированный автомобиль проезжал два-три километра, останавливался, Сталин выходил из него, и один или в сопровождении Реденса шел через лесок, напичканный сотрудниками ОГПУ. Спустя какое-то время Сталин выходил к берегу озера, на котором стояла избушка лодочника. Он-то и перевозил Вождя на остров, где Сталина встречали молодые женщины, одетые в монашеские платья. В сопровождении монахинь Иосиф Виссарионович шел в направлении сруба и поднимался на второй этаж - в горницу, увешанную иконами. Навстречу ему выходил человек, которого Сталин называл Старцем. Но кто был этим таинственным Старцем? Над этим вопросом ломала голову не только американская пресса. В то время разгадать этот секрет пытались многие западные издания. Высказывались, например, предположения, что это мог быть Ленин, Николай Второй, Патриарх Тихон. Наконец, Виссарион Джугашвили - отец Вождя. Я же придерживаюсь иного мнения, которое мотивировано логикой всех дальнейших событий, мною изученных и проанализированных'.
Ирина Оболенская исполняла при Распутине роль матушки-игуменьи - его 'правой руки', и была посвящена в тайну Российского фонда. От нее осталось письмо, по которому Олег Николаевич в 70-е годы, обосновавшись в Калининской области, и отыскал тот таинственный остров. Сруба на острове уже не было - чернело лишь оставшееся от него пепелище. Но сохранились два заброшенных кладбища - маленькое и побольше. На большом погосте при жизни Распутина хоронили простых монахинь, которые умирали довольно часто - в основном из-за своей строптивости и попыток связаться с родственниками. Впоследствии, когда Старца не стало, все его окружение, в том числе Ирина Оболенская, было ликвидировано бериевскими опричниками, чтобы тайна царско-сталинского любимца не получила огласки. Руководил ликвидацией брат Станислава Реденса Стефан.
Кладбище поменьше предназначалось, по всей видимости, для особо важных персон. Разбитое неподалеку от сгоревшего сруба, состояло оно всего из пяти могил. На одну из них пытливый ленинградец обратил особое внимание: на могильном камне был высечен орел, а венчал захоронение железный крест. Олег Оболенский понял, что именно под этим камнем покоится прах Григория Распутина, который скончался на острове в августе 1943 года. Из чего же он делает такой вывод? По словам Олега Николаевича, центральной звездой созвездия Орла является Альтаир. Вспомнив надпись на фотокарточке, Оболенский приступил к детальному обследованию безымянной могилы, и вскоре поиски увенчались успехом: из трубчатой полости креста Оболенский извлек пожелтевший от времени свиток, в котором был указан следующий ориентир на пути к секретному фонду Российской империи:
Ну как, лихо закручено? А ведь это только начало захватывающей истории, которую Олег Николаевич еще не дописал и намерен увековечить в пятидесяти главах своего романа. Он уверен, что нити, ведущие к таинственному фонду, уже находятся в его руках.
- То, что написано мною на сегодняшний день, - пока всего лишь наброски, - поясняет Олег Николаевич. - Все требует документирования, покоя. А здесь, на зоне, нет тиши, я имею в виду - покоя творческого, душевного.
Дописать последнюю главу своего сенсационного романа прозаик из 11-го отряда оренбургской 'восьмерки' намерен на воле, под сводами того самого европейского банка. Правда, случиться это сможет не раньше чем через два года: 22 мая 2002 года истекает срок заключения пятидесятилетнего ленинградского романиста, угодившего в колонию строгого режима за финансовую аферу.
В который раз вглядываюсь в исполненные муки глаза этого высоко эрудированного человека и не могу поверить, что за его плечами - пять лет отсидки. По версии Олега Николаевича, в неволе он оказался исключительно по личной инициативе, в целях собственной безопасности. Говорит, что секрет, который он пытается разгадать всю свою сознательную жизнь, не дает покоя неким серьезным фигурам из числа бывших соратников его отца, которые преследуют его буквально по пятам, надеясь заполучить с его помощью доступ к засекреченным сокровищам. Оболенский пользуется на 'зоне' уважением, поскольку является для многих осужденных духовным наставником, помогает им составлять жалобы по уголовным делам (то бишь перекладывает на канцелярский язык те мысли, которые товарищи его пытаются выразить посредством своего арго). Кроме того, Оболенский составляет собратьям по несчастью гороскопы. 'Вот только, - жалуется, - бумаги не хватает катастрофически для творчества. И здоровье, признаться, у меня прескверное. Особенно сердчишко расшалилось в последнее время - стенокардия'.
Станислав ФЕДОТОВ
|
|