Магда Оливеро

Родилась Мария Магдалена Оливеро в 1910 году в итальянском городке Салуццо. Музыке она начала учиться с 12 лет, но когда после нескольких лет занятий Оливеро прослушивалась для радио EIAR, ее с треском провалили, как не имевшую ни голоса, ни перспективы. Несмотря на столь обидное падение, Магда продолжала упорно заниматься – она совсем не поверила той комиссии с радио и осталась уверенной и в своем таланте, и в своем умении добиваться задуманного.

«Музыка стала частью моего воспитания, но только как обязательный элемент культурного развития. В те времена все девушки из хороших семей непременно получали музыкальное образование. В шесть лет я начала учиться играть на фортепиано. Но у меня обнаружился сильный голос, и я быстро запоминала арии и песни. Нередко я пряталась за ширмой и пела. И люди, не знавшие меня, полагали, что поёт девушка, по крайней мере, лет восемнадцати, а мне исполнилось всего-то пять или шесть. Друзья моего отца в один голос твердили: «Было бы очень обидно, если б она не стала учиться пению». И в тринадцать лет я поступила в консерваторию.

Начало оказалось катастрофическим. Я постоянно меняла преподавателей. За несколько месяцев сменила троих, а результата никакого: голос у меня необыкновенно сильный, но необработанный, и никто не мог посоветовать, как укрощать его, как правильно использовать. Одна из преподавательниц утверждала, будто у меня имеется какой-то физический недостаток, из-за чего я никогда не смогу стать певицей, какое-то неправильное строение гортани, которое не позволяет мне держать длинные ноты.

Я очень переживала, выслушивая подобные предсказания. Поначалу я не думала о карьере, но теперь мне захотелось научиться хорошо петь просто назло всем, чтобы доказать, что у меня нет никакого дефекта, и я способна управлять своим голосом, который Господь дал мне. Отец мой тоже переживал, видя, как я огорчена.

Как-то раз один из друзей отца сказал ему: «Раз Магда так хочет петь, почему бы тебе не устроить ей прослушивание на радио? У меня там есть хорошие знакомые, и я могу рекомендовать её». Отец согласился. Эта попытка должна была стать окончательным экзаменом: если суждение окажется отрицательным, прекращу заниматься пением. Рекомендации в то время давались редко, но значили весьма много. Друг моего отца, очень важная особа, написал записку, с которой я и отправилась на прослушивание.

Экзаменационная комиссия состояла из маэстро Танзини, Парелли и ещё двух человек, чьи имена не припомню. Я спела арию Пуччини «Mi chiamano Mimi». Когда я закончила, маэстро Танзини отрезал: «Нет ни голоса, ни музыкальности, ни личности, совсем нет ничего. Советую вам поменять профессию». Я была потрясена.

Один из экзаменаторов, держа в руках записку, перечитал её, а потом показал маэстро Танзини: «Девушка очень молода, – добавил он. – Она никогда не пела перед публикой. Может быть, ей помешало волнение. Я предложил бы провести ещё одно прослушивание через несколько дней». Мне разрешили это только из уважения к тому человеку, который рекомендовал меня.

Через неделю я вновь появилась перед экзаменаторами, но на этот раз в комиссию входил ещё и профессор Джерусси. Я спела ту же арию, и мнение Танзини вновь оказалось отрицательным. «Ноль, – сказал он, – по-моему, тут нечего делать». «Я не согласен с тобой, – возразил маэстро Джерусси, – у девушки отличный голос, но никто не научил её, как им пользоваться, как дышать и поддерживать лёгкие с помощью мускулов живота. Она может стать очень хорошей певицей». «Послушай, Луиджино, – возразил Танзини, – если тебе нечего делать, научи её чему-нибудь. А я не хочу в этом принимать участия».

Так закончилось прослушивание на радио. Я провалилась, но нашла превосходного педагога. И сразу же начала заниматься с Джерусси. В первые месяцы мне пришлось невероятно трудно. Предыдущие педагоги почти загубили мой голос. Они ничего не понимали в постановке голоса, и только благодаря огромной воле, моим ужасным жертвам и бесконечному терпению маэстро я смогла исправить все свои недостатки. За один год маэстро Джерусси преобразил меня до неузнаваемости, и я стала думать о дебюте.

Всё это время я продолжала регулярные занятия роялем и композицией в консерватории. И приобрела музыкальный багаж, который необыкновенно помог потом в моей карьере».

После года упорных занятий в 1932-м молодая сопрано Магда Оливеро впервые выступила на Туринском радио в оратории «Скорбные мистерии». Так, с третьей попытки ее певческая карьера начала набирать свои обороты.

«Музыка – это серьёзное поприще»

Очень скоро Магду Оливеро стали приглашать в крупные театры и даже в «Ла Скала». Но это совсем не означает, что у певицы больше не было трудностей в карьере: «Подлинная причина успеха заключается в моём упорном характере, да в лёгкости, с какой мне удаётся перевоплотиться в сценический образ.

Впрочем, мне тоже пришлось выдержать некоторые сражения. Одним из первых важных испытаний стала «Манон» Массне, которую мне предстояло петь в Модене вместе с Беньямино Джильи. Все с нетерпением ждали эту оперу, и многие весьма завидовали моему везению: Магда Оливеро, молодая певица, почти никому не известная, выступает рядом с таким прославленным тенором. Я готовилась особенно тщательно, осталась вполне довольна первыми репетициями, и мне показалось, Джильи тоже доволен мною.

Накануне генеральной репетиции Джильи сказал мне: «Синьорина, я очень устал и завтра не смогу репетировать с вами. Мне очень жаль. Увидимся на премьере». И ушёл в гостиницу. Я вся похолодела. Но ведь я ничего не могла изменить: в то время здоровье у Джильи уже пошатнулось.

В тот же вечер возникло и ещё одно осложнение. Известный адвокат, член театральной комиссии Модены, пришёл ко мне в гостиницу. «Я принёс плохую новость для вас, – сообщил он. – В Милане решили, что вы не должны петь в этой опере. Говорят, что неприлично – поручать такую важную партию дебютантке, и уверены, что вы не допоёте и до середины оперы. В Модену уже приехала на замену вам опытная певица. Положение ваше очень трудное. Завтра на генеральной репетиции театральная комиссия должна решить, будете ли вы петь эту партию или её передадут певице, которая приехала вам на замену. Я верю в вас. Поэтому и пришёл сказать вам обо всём. В комиссии я буду на вашей стороне, но вы должны помочь мне. Нужно так провести генеральную, чтобы ни у кого не осталось сомнений в ваших творческих способностях».

В ту ночь я не смогла уснуть. Если провалюсь на генеральной репетиции, моя карьера может быть испорчена раз и навсегда. «Манон» Массне – опера сложная в сценическом отношении, и мне предстояло петь её одной, без партнёра, ведь Джильи не будет на репетиции. По сути, почти безнадёжное дело.

Проведя несколько часов в сильнейшем волнении, я вдруг пришла в себя, решив, уж если мне суждено быть оперной певицей, то преодолею любые трудности. И стала невозмутимо ждать генеральной репетиции. Вечером вышла на сцену абсолютно спокойная.

В зале находились певица, которая заменит меня, и вся комиссия в полном составе. Я закрыла глаза и запела, позабыв о публике, о своём трудном положении и отсутствии партнёра. Я спела дуэты одна, представляя, будто слышу голос Джильи и вижу его перед собой. Мне показалось, публика аплодировала, но я не стала слушать, чтобы не отвлекаться. Когда дошла до сцены соблазнения, запела так, будто Де Грие на самом деле рядом.

Когда сцена закончилась, публика взорвалась нескончаемыми аплодисментами, председатель комиссии поднялся на сцену и с волнением обнял меня: «Молодец, очень большой молодец», – похвалил он. Певица, присланная мне на замену, тотчас уехала в Милан. Я выдержала первую свою необычайно важную битву. Спектакль оказался триумфальным, и даже Беньямино Джильи без конца поздравлял меня.

Я никогда не слыла оперной «звездой». Более того, я всегда презирала так называемую «звёздную болезнь». Музыка – это серьёзное поприще. Артист, как хороший солдат, всегда должен быть готов пожертвовать собой ради искусства и театра».

В 1941 году Магда едва не прервала свою оперную деятельность – она вышла замуж, стала женой и матерью, а поскольку она считала, что мать и жена – это тоже профессия, то от сцены она отдалилась, лишь время от времени выступая с концертами. Ее муж Альдо Буш серьезно заболел в конце 1940-х, и когда к Магде поступило предложение спеть в «Адриане Лекуврер», она думала почти год. Кстати, уговаривал ее тогда сам Франческо Чилеа, автор оперы, уверяя, что ее больной супруг будет просто счастлив увидеть Магду в этой роли. В итоге в феврале 1951 года Магда спела партию Адриану Лекуврер, которая впоследствии стала ее самой яркой и лучшей ролью. Ее даже называли «лучшей Адрианой Лекуврер XX века». «На самом деле было не трудно вернуться на сцену после десяти лет отсутствия. Голос остался прежним, энтузиазм тоже. Публика не забыла меня. Более того, долгое молчание, тайна, возникшая вокруг моего исчезновения, только способствовали живому интересу к моему имени и ко мне. Времена, однако, изменились. В 1952 году в зените славы сияли такие великие певицы как Мария Каллас, Рената Тебальди, Розанна Картери и другие очень хорошие вокалистки. Не всем пришлось по душе моё возвращение. Мне прямо-таки войну объявили. Пытались ограничить мои выступления, чтобы изгнать из театра. Но публика оказалась на моей стороне, и я не думала переживать».

Магда Оливеро всегда была искренне верующим человеком (на протяжении сорока двух лет, до 2008 года, она каждый год пела на мессе в день Успения Богоматери) и очень обаятельной женщиной. Скромная, трудолюбивая, сердечная, преданная своей семье и искусству...

В оперном спектакле Оливеро в последний раз Магда Оливеро вышла на сцену в Вероне в марте 1981 года. После смерти мужа в 1981 году Магда Оливеро перестала выступать в опере, но продолжала концертную деятельность и записи фрагментов опер. Последним публичным выступлением Оливеро было исполнение монолога Франчески да Римини, певице было 99 лет. 8 сентября 2014 года Магда Оливеро скончалась в миланской больнице в возрасте 104 лет.

P.S. Магда Оливеро всегда старалась как можно меньше раскрывать свою личную жизнь. Вовсе не бывала в свете, никогда не имела пресс-агента или менеджера. Хотя много лет выступала на сцене. В чём же секрет феномена ее настолько длительной карьеры: «Наверное, в огромной любви к музыке, какую я всегда испытывала. Больше, чем карьеру и свой личный успех, я любила музыку, оперу и её творцов. Когда мне аплодируют, я всегда думаю об авторе оперы и говорю про себя: «Эти аплодисменты тебе, Верди, тебе, Беллини, тебе, Чилеа, тебе, Масканьи, тебе, Пуччини». В такие минуты я ощущаю рядом с собой ауру маэстро и испытываю огромное счастье. Думаю, именно в таком состоянии души – в чистом и благоговейном поклонении искусству – и заключается секрет моей долгой карьеры».

Смешные истории из жизни и свежие анекдоты

Читайте ещё на нашем сайте - Ким Кардашьян