Неунывающая Александра Назарова

Александра Назарова родилась 17 июля 1940 года в Ленинграде в актёрской семье. «В октябре 1940 года театр, в котором работал папа, отправился на длительные гастроли по Дальнему Востоку. Война застала папу во Владивостоке. Мама вместе со мной оставалась в Ленинграде. В городе жила куча родственников, но вокруг уже сжималось кольцо блокады, и мама, схватив меня в охапку, решила прорываться к отцу. Каким-то чудом, проехав через всю страну, ей это удалось. Мама меня спасла: из всей нашей многочисленной родни после снятия блокады в Ленинграде почти никого не осталось. От голода умерла бабушка, а мамин брат дядя Федя, оставленный в городе вместе с Кировским заводом, так и не смог вспомнить, где он ее похоронил: нечеловеческие условия выживания стерли это из его сознания.

Во Владивостоке Александру Матвееву приняли в труппу. Всю войну театр передвигался вслед за линией фронта. Победу встретили в Нижнем Тагиле. Мне было всего пять, но прекрасно помню, как ранним утром в общежитии, где мы жили, раздался сумасшедший мужской крик: «Победа! Победа!» Все высыпали на лестницу, плакали, смеялись, обнимались.

В том же году мы вернулись в Ленинград. Сегодня понимаю, что росла сама по себе. Школа, друзья, кружки, обязательные пионерские лагеря — жизнь была заполнена без остатка. Привыкла, что редко вижу родителей, и нисколько от этого не страдала. Такова судьба всех актерских детей. А в те годы ребятню вообще никто особо не пестовал: жили бедно, взрослым приходилось много и тяжело работать, чтобы прокормить семью. Да и не помню, чтобы кто-то из друзей-приятелей нуждался в особом пригляде. Хулиганить, конечно, хулиганили, но вполне невинно.

Я с самого детства для себя не представляла другой дороги, нежели как в артистки. Это было само собой разумеющимся. Еще в шесть лет впервые вышла на сцену в спектакле «Нора» по Ибсену. Мама с папой мое решение пойти в артистки не одобрили. Сокрушались, что профессия эта не хлебная, в драматическом театре много не заработаешь. Жили мы действительно совсем не богато. Помню, уже поступив в институт, первые свои стипендии тратила на подарки домашним. Очень хотелось обустроить их быт. Купила торшер и полированный журнальный столик на ножках — как тогда казалось, красоты необычайной.

После окончания института я прошла худсовет в Центральном детском театре и уехала. Обязательным условием поступления в труппу было наличие московской прописки: театр не предоставлял общежития. Но так совпало, что я как раз собралась замуж — и именно за москвича.

С Юрой Приходько нас познакомил Пашка Лебешев, входивший в операторскую группу на картине «А если это любовь?» Будущий муж тогда подвизался на «Мосфильме». Он мне сразу понравился, мы начали встречаться: Юрка часто приезжал в Ленинград, я — в Москву. Мне было двадцать, он — на два года старше. Человек оказался очень интересным, тонким, со своеобразным чувством юмора. Мы прожили вместе почти десять лет. Душа в душу, в полном согласии. Думаю, и дольше бы продержались. Но вышло так, что я влюбилась.

Это случилось в Рузе, в актерском доме отдыха. После новогодних детских каникул артистам всегда давали три дня отгулов, чтобы прийти в себя от елочно-праздничного марафона. Юра должен был ходить на работу и остался в Москве. Повода ревновать я ему никогда не давала, мы привыкли друг другу доверять. Но еще на вокзале меня познакомили с высоким импозантным мужчиной, по иронии судьбы тоже Юрием. Он не имел никакого отношения к театру, работал реаниматологом-анестезиологом, просто дружил с одним из артистов.

Со вторым мужем мы сразу решили завести детей. Родился сын Митя. Правда этот брак каким-то невнятным и скоротечным. Муж был плейбоем, очень остроумным, склонным к широким жестам. Мы еще не поженились, когда я уехала на гастроли. Возвращаюсь вечером в гостиничный номер, а на столе — роскошный букет. До сих пор стоит перед глазами: из белых лилий и огромных красных маков, я до этого таких и не видывала. Боже мой, откуда? Оказалось, Юра из Москвы передал.

Довольно быстро оказалось, что новый муж совсем не приспособлен к семейной жизни. Его тянуло к друзьям, развлечениям. Но главное, на него невозможно было положиться. Утром пообещает после работы купить сыну необходимое лекарство, а вечером вообще домой не вернется: зависнет где-нибудь с приятелями. Зачем сохранять иллюзию, что ты не одна? Уж лучше честно рассчитывать только на свои силы. Больше замуж я не выходила. Конечно, случались романы, но подходящей кандидатуры не встретилось. А потом всегда было как-то не до того. Забот полон рот: театр, съемки, Митя, старенькая мама... Я разрывалась между семьей и работой».

Трудный ребенок

За кулисы сын Назаровой не стремился, больше всего на свете его интересовали автомобили. Казалось, он уже родился с умением управлять всевозможными транспортными средствами. «Митя был потрясающим диагностом: по одному взгляду на машину определял любые неполадки. И все-таки когда после восьмого класса заявил, что пойдет в ПТУ, для меня это прозвучало как гром среди ясного неба. Никакие слова о необходимости высшего образования на него не действовали. Пятнадцатилетний Митька был упертым, как бывает только с подростками. Ему надо о будущем думать, а в голове одна мысль — о любимом мотоцикле. Какое-то время этот зверь даже стоял у нас дома: что-то он в нем собирал-разбирал.

Сын связался с компанией рокеров, начал носиться по городу, ночи напролет пропадал. Его увлечение пришлось на самый расцвет этого движения. Это был кошмар! Мобильных телефонов еще не изобрели, я места себе не находила, чуть ли не ежедневно обзванивая больницы и морги. И кричала, и умоляла, и плакала.

ПТУ свое Митька окончил, а вот диплом писать отказался категорически: «Не хочу, не буду, отстань». Потому его диплом писала я. Диплом Митя защитил, но работать не захотел. Болтался без дела, тусовался с приятелями. По ночам носился на своем страшилище, днями отсыпался. Армия в планы сына тоже не входила, но и там он особо не утруждался.

Потом Митя начал общаться с отцом. Юра всегда был немножко авантюристом. Начал вести какой-то бизнес в Москве. Выстроил загородное поместье где-то под Переславлем-Залесским: Митька туда ездил кататься на лошадях. Оба страстно любили охоту. Он собрал целый парк автомобилей, половину которого Митька разбил в многочисленных авариях. А сколько побил мопедов, которые сменили мотоциклы! При этом ездил очень хорошо: быстро, но разумно и реакция была гениальная. Просто никогда не боялся рисковать.

В очередной попытке оторвать Митю от дурной компания отправила его в Испанию. Но он и оттуда вернулся и все началось заново - тунеядство, безалаберность, дурные компании. Где только Митька не работал! Даже на телевидение его пристраивала — в осветительный цех. Но и оттуда сына «попросили».

В какой-то момент сын пытался замутить малый бизнес — шиномонтаж. Мы даже успели накупить необходимых станков. Когда прогорели, Митя носился с идеей золотильного предприятия. Я платила каждый месяц по двадцать пять тысяч рублей за аренду необходимого помещения. Но и из этой идеи ничего не получилось, а все вложенные средства исчезли. Не денег жалко. До слез обидно, что взрослый мужик так и не сумел стать самостоятельным и постоянно «тянул» у матери».

Трагедия

Для Александры Назаровой зарабатывать проблемой не было - привыкла. Актриса жила в ладу со своим возрастом и ничуть не переживала, что с некоторых пор ее киношным амплуа стали эксцентричные бабки. «Как-то один из режиссеров посетовал: «Нужна пожилая актриса, а снимать некого. Все вокруг понаделали пластические операции! Вот и сидят без работы: на героинь уже не тянут, но и на бабушек не похожи». Я никаких операций не делала, тем самым и выгадала.

Никогда не отказывалась от предложений, они давали шанс как-нибудь вырулить. Скажем, когда впервые попала на съемки сериала «Моя прекрасная няня», ничто не предвещало, что моя бабка Надя задержится в проекте надолго: в американском первоисточнике такого персонажа нет. А наши сценаристы целую роль сочинили. И хотя эпизодов у меня было немного, съемки продолжались три года.

Роль бабы Нади меня прославила. Хотя в театре поклонники всегда были. Одна из них, из Смоленска, приезжала на мои спектакли не только в Москву, но и на гастроли. Однажды в Риге преподнесла на поклонах вместо цветов... батон колбасы. Очень ей благодарна: дело было в начале девяностых, в самое голодное время. А после съемок «Моей прекрасной няни» самый большой успех я имею почему-то на базаре: всегда могу рассчитывать на скидку.

Не люблю выделяться из толпы. Никогда не чувствовала себя звездой. Я – рабочая лошадка. Уверена, что звездная болезнь – это довольно глупо. Гениальных артистов, настоящих звёзд – единицы. Я к ним себя не отношу.

Работа отвлекала всегда меня от домашних проблем. Помогала хоть на какое-то время притупить беспокойство о сыне. Со временем Митя влюбился в совсем молоденькую девушку, женился, родилась дочка. Но родителям было не до ребенка. Я помогала, как могла, но маленькую Сашеньку все равно забрали в дом ребенка.

С первого дня, как внучка оказалась там, я начала бороться за то, чтобы взять ее под свою опеку. Первый суд отказал. Я наняла адвокатов. За меня приходили просить из театра. Голосистые артисты такую бучу в муниципалитете замутили! Я собрала все возможные и невозможные справки о собственном здоровье. Но ребенка отдали, только когда не стало Мити.

...Он позвонил, в очередной раз попросил денег. Я долго отказывала, но сын умолял: «В последний раз прошу. Надо позарез». Мы встретились на улице, я подвезла его до метро. Поцеловались на прощание. Больше я его не видела. Случилась трагедия, такая, каких, к сожалению, сейчас много, и любые вопросы тут излишни. Точка. Ответов, которые смогли бы повернуть время вспять, не существует. Это мой крест».

P.S. Уже четыре года, как Александра Назарова живет с Сашей вдвоем. Внучка знает, что у нее ни папы, ни мамы. Никто не знает, куда невестка делась. «Внучке я сказала, что оба на небе. Восприняла Сашка это спокойно, впрочем, однажды, глядя в окно, спросила: «Мама с папой нас видят? Могут прилететь обратно?»

Конечно, заверила Сашку, что родители все видят и очень за нее радуются. Ни их, ни дом ребенка внучка не помнит. Раз в полгода приходят из органов опеки, смотрят, как мы живем, задают какие-то вопросы. Чисто формально. Деньги, которые перечисляет на Сашку государство, я с карточки не снимала. Пускай ей на жизнь копятся. Я пока еще зарабатываю.

Справляться с маленьким ребенком, конечно, непросто, но я стараюсь. И ни на секунду о решении взять Сашку к себе не пожалела. Мы живем в моей «однушке» — она рядом с метро и это удобно: в театр через полгорода по московским пробкам не доедешь.

Думаю, на свете множество людей, у которых сложилась ситуация, подобная нашей. И они счастливы. Надо только не опускать руки, и все образуется. Конечно, иногда накатывает жуткий страх за Сашку: вдруг останется одна? Внучку мне отдавали только при условии, что у ребенка будет еще один опекун. Хотела, чтобы им стал мой друг, бывший летчик и замечательный человек, семья которого принимает в Саше участие. Они звонят, приезжают, дарят внучке подарки, мы проводим время вместе. Но муниципалитет выбрал в соопекуны молодую женщину, Сашину дальнюю родственницу, седьмую воду на киселе. Очень переживаю, что она совсем не интересуется, как мы живем.

Об одном Бога прошу: хватило бы времени хоть чуть-чуть Сашку поднять. Дотянуть до того, как станет поразумнее. К счастью, сама я своих лет совсем не чувствую. Запрещу себе вспоминать о болячках, и кажется: впереди еще длинная-предлинная жизнь и все только начинается».

Смешные истории из жизни и свежие анекдоты

Читайте ещё на нашем сайте - Жанна Фриске