Николай Амосов

Путь Николая Амосова в медицину не назовешь прямым. Будущий хирург был сыном акушерки, принимавшей роды в селах вокруг Череповца. Мать воспитывала сына одна, жили буквально за чертой бедности. «Акушерки испокон веков принимали подношения — «на счастье дитяти». Не о деньгах разговор: о десятке яиц, курице, крынке сметаны. Так вот, мама не брала. Никогда! Помню, однажды она швырнула с крыльца корзиночку с яйцами, которую ей насильно пыталась вручить одна «нахалка». А жила ведь мама в страшной бедности, смены белья не имела. Мама была... бессребреница. Настоящая интеллигентка».

Николай после школы пошел в техникум, а после трех лет работы на электростанции все же решил сдавать экзамены в Архангельский медицинский, подстраховавшись на всякий случай поступлением в Заочный индустриальный институт. Закончил Амосов одновременно оба института. Технические навыки потом пригодились при разработке уникальной медицинской аппаратуры, которая сделала возможными многие прорывы в хирургии.

Амосов не успел ни свыкнуться с ординаторской работой в больнице, ни освоить азов военно-полевой хирургии, как началась война. Он стал ведущим хирургом полевого подвижного госпиталя–2266. Госпиталь перемещался на конной тяге по полям сражений. Через руки пяти его врачей прошло за войну 40 тысяч раненых. «Мы не дали умереть от кровотечения ни одному», – вспоминал Николай Михайлович. В 1974 году он написал повесть «ППГ–2266, или Записки военного хирурга». «За всю войну мне не довелось быть свидетелем броских, эффектных героических поступков. Но я видел другой, повседневный, ежечасный героизм, видел массовое мужество», – вспоминал он позже о работе своих коллег по госпиталю.

А в дни войны каждый умерший на операционном столе казался обвинителем на невидимом судебном процессе. Амосов время от времени хотел бросить медицину и рвался в полк. А после случая, когда легкораненый погиб от проведенной Амосовым анестезии (у бойца была непереносимость новокаина), Николай Михайлович пришел в полное отчаяние и собирался покончить с собой с помощью нескольких ампул морфия. «На фронте враг стреляет, а тут я убил человека!» – повторял он, когда его нашел и откачал коллега-хирург.

Позже, когда Амосов изобрел новый вид операции на суставах, появилась возможность помогать раньше погибавшим от сепсиса больным. В 1943 году он решил защитить по этой теме диссертацию, но в Москве, в Первом медицинском, работу не приняли по единственной причине: она была написана от руки в конторской книге. Амосов вернулся в действующую армию.

Во время войны Николай Михайлович разработал новые методы лечения при ранениях грудной клетки, написал восемь научных статей по разным темам военно-полевой хирургии. Закончил войну на Дальнем Востоке, а затем перевелся на работу в Москву, в Министерство медицинской промышленности, где и пригодились технические таланты хирурга. Но настоящее признание пришло к Амосову, когда он стал оперировать на сердце. Первые попытки помочь детям с тяжелыми пороками были сделаны им в 1955 году. А в 1957 году Николай Михайлович поехал на конгресс хирургов в Мексику и увидел операцию на сердце с аппаратом искусственного кровообращения. Операцию смотрели также академики Вишневский и Петровский, но только профессор Амосов побежал в аптеку покупать на «командировочные» 30 долларов пластиковые трубки, из которых он позже соорудил собственный аппарат.

Первая удачная операция, проведенная с помощью амосовского аппарата искусственного кровообращения, состоялась в 1960 году. А в 1962 году Амосов придумал особые искусственные клапаны для сердца и был избран членом-корреспондентом АМН, получил Ленинскую премию. Увлекся биокибернетикой, создал биокибернетический отдел в институте.

В 1968 году Амосов — первым в Союзе — собирался осуществить пересадку сердца. «Тогда уже и больного выбрали для пересадки — с поражением всех систем сердца, получили согласие его родственников. А вскоре к нам в клинику «скорая» привезла молодую женщину с разбитой головой. Пульс еще прощупывался, но мозг уже умер. Родным ее я объяснил: больная абсолютно безнадежна, но ее сердце может спасти человека. Они не решились прямо сказать «берите», но и не говорили «нет». Вот тут бы мне и надо переступить! Не смог. Ждал, когда сердце само остановится, чтобы оживить его с помощью аппарата искусственного кровообращения. Но шли часы, агония длилась, пока не стало ясно: подключаться уже бесполезно — агональное сердце пересаживать нельзя. Знал, что жизнь — в мозге, а не в сердце. И в душу, которая будто бы в сердце, не верил. А все же переступить не смог...»

Амосов долгие годы был директором Института сердечнососудистой хирургии. Николай Михайлович всегда убежденно говорил, что нашим хирургам пересадка сердца вполне по силам. Главное препятствие — организация донорства и то, что в Украине принят половинчатый закон о трансплантации органов. И он все-таки дождался первой операции по пересадке сердца в его родном институте. В тот день, когда он поздравлял по телефону кардиохирурга Бориса Тодурова, голос Николая Михайловича дрожал от волнения – сбылась мечта его жизни.

«Умирать не страшно»

Его карьера была бы еще более головокружительной, если бы не сердце Амосова. Его организм был сильно изношен, он казнил себя за каждую ошибку, за каждый смертельный случай во время операции. После гибели девочки с пороком сердца Николай Михайлович так строго осуждал себя, что вошел в полосу тяжелого кризиса.

Свои переживания Амосов записывал – так вышла его первая книга, напечатанная в «Науке и жизни» трехмиллионным тиражом, перепечатанная десятимиллионным «Роман-газетой» и сделавшая его известным на всю страну. Строгость к себе, удивительная искренность, мужество и сострадание к пациентам обратили к нему сердца многих людей. Возможно, поэтому, когда в преклонные годы, после тяжелой операции он бросил вызов старости, придумав свою собственную систему нагрузок и ограничений, за ним, затаив дыхание, следила вся страна. Амосовская система здоровья увлекла тысячи людей, и, хотя в конце жизни академик признавался, что старость все же победила его, он дожил почти до 90 лет. «Тщеславия ради я физкультурой не занимался. Здоровье, в принципе, было неплохое. Но в 40 лет начала болеть спина, я мучился. Снимок показал: позвонки деформируются. Профессор-ортопед объяснил, что это от стояния за операционным столом, и велел ездить на грязи: «Иначе будешь на карачках ползать!» Но я на грязи не поехал, а разработал гимнастику: тысяча движений за 30 минут, которую до сих пор делаю. С этого и началась моя пропаганда здоровья. А бегать в Ботаническом саду начал из-за собаки — Чари, чтоб рационально использовать прогулки. Вот и весь имидж. Но форму поддерживать надо».

Со своей любимой женой Амосов познакомился еще во время войны (она тоже была медиком). Лидия и Николай прожили вместе 58 лет. Их единственная дочь Екатерина Амосова пошла по стопам родителей: «В день своего 75-летия папа оставил должность. К тому времени он уже сократил число операций — до двух в неделю, — говорит Екатерина Амосова. — Из этических соображений: «Если у больного случится осложнение, родные скажут — потому, что старик оперировал». А он считал, что быть директором хирургического института и не оперировать — это аморально. И ушел. Прекрасно понимая, в каком одиночестве, изоляции после этого окажется. Тогда он говорил, что информация и творчество — все, что у меня осталось. Информация — это вообще было его ключевое слово. Папа освоил компьютер, интернет. У него до последних дней не потухли глаза (как это часто бывает у старых людей). И оставалась поразительная ясность, живость мысли!

За два года до смерти ему сделали сложную операцию на сердце в Германии, в клинике профессора Керфера. Я была рядом с папой. Сколько мы разговаривали за эти три недели! Одного не обсуждали, но оба понимали: смерть после операции легче, чем смерть от удушья, которое уже проявлялось... Однажды он сказал: «Умирать не страшно». Папу приготовили к операции, меня пустили дежурить возле него. Как вдруг заходит врач: «Извините, нам доставили сердце на пересадку — только что прилетел самолет. Задействована бригада, и мы не сможем вас взять сегодня...» Папу прооперировали на следующий день. В тот день, когда папы не стало, был такой момент: я передала санитару морга деньги, а он их... не взял. Представляете? Это значит больше, чем любые награды». Великого хирурга не стало 12 декабря 2002 года.

Николай Михайлович, так же как и его мама, был великим бессребреником. В руководимой им клинике (позже институте) сердечнососудистой хирургии долгие годы висело объявление: «Прошу подарков персоналу не делать, кроме цветов. Амосов». Всем было известно, что здесь не берут. «Богатств мы с женой не скопили, разве что библиотека — 10 тысяч томов. Но и чужим деньгам я никогда не завидовал. И не особо переживал, когда из-за инфляции все сбережения пропали. Деньги эти накопились от издания моих книг. С пациентов я не взял ни копейки... »

P.S. В качестве послесловия хочется привести отрывок из дневника Николая Михайловича Амосова - ведь только сам хирург знал, что для него важно в жизни: «Так прошла жизнь. Что в ней было самое главное? Наверное, хирургия. Операции на пищеводе, легких, особенно на сердце, делал больным при угрозе скорой смерти, часто в условиях, когда никто другой их сделать не мог; лично спас тысячи жизней. Работал честно. Денег не брал. Конечно, у меня были ошибки, иногда они кончались смертью больных, но никогда не были следствием легкомыслия или халатности. Я обучил десятки хирургов, создал клинику, потом институт, в которых прооперировано свыше 80 тысяч только сердечных больных. Хирургия была моим страданием и счастьем. Если бы можно было начать жизнь сначала, я выбрал бы то же самое: хирургию, и в дополнение — мудрствование над вечными вопросами философии: истина, разум, человек, общество, будущее человечества!»

7 золотых советов от гениального врача

Вот основные правила из системы здоровья гениального врача Николая Амосова:

1. Не надейтесь, что врачи сделают вас здоровым.

2. Природа человека прочна. По крайней мере, у большинства людей.

4. Тренировка резервов должна быть разумной. Три главных пункта для меня:

• Первый — еда с минимумом жиров, 300 г овощей и фруктов ежедневно, и чтобы вес не поднимался выше цифры (рост минус 100) килограмм.

• Второй — физкультура. Тут дело посложнее. Она всем нужна, а детям и старикам — особенно. Поскольку теперь на работе почти никто физически не напрягается, то, по идее, для приличного здоровья нужно бы заниматься по часу в день каждому. Но нет для этого характера у нормального человека. Поэтому — хотя бы 20 — 30 минут гимнастики, это примерно 1000 движений, лучше с гантелями по 2 — 5 кг.

• Третий пункт, пожалуй, самый трудный: управление психикой. «Учитесь властвовать собой». Но ох как это трудно! Рецептов много, вплоть до медитации, описывать не буду. Сам пользуюсь простым приемом: когда большой накал и выделилось много адреналина, фиксирую внимание на ритмичном редком дыхании и пытаюсь расслабить мышцы.

5. Интересный вопрос: почему люди так часто болеют? Думаю, что 90% людей, если бы они соблюдали правильный образ жизни, были бы здоровыми. Но, к сожалению, режим требует напряжения воли. А силы воли у человека мало…

6. И ещё: в мире много, очень много плохих врачей. Не могу огульно заявить: «все врачи плохие». Много хороших, но и плохих — тоже.

7. Если уж посчастливилось попасть к хорошему доктору, берегите его, зря не беспокойте. Помните, что врач — это больше, чем просто специалист. Это не сантехник. Указания доктора выполняйте… в меру вашего разумения. И не требуйте от него лишних лекарств, о которых от соседок узнали.

Смешные истории из жизни и свежие анекдоты

Читайте ещё на нашем сайте - Сергей Боткин