Зиновий Гердт

Зиновий Гердт родился под именем Залман Храпинович (в кругу друзей и близких, а также в театральном фольклоре известен под уменьшительным именем Зяма), младшим (четвёртым) ребёнком в еврейской семье 21 сентября 1916 года в уездном городе Себеже Витебской губернии. Там Гердт прожил до 11 лет, учился в еврейской школе, и в детстве хорошо знал идиш. Школьный учитель литературы познакомил Зиновия с поэзией, которая стала главным увлечением его жизни, а благодаря своей матери Гердт полюбил мир музыки. У его мамы был прекрасный голос, и Гердт позже часто вспоминал, как она пела ему колыбельные песни.

После окончания школы он переехал в Москву. В тринадцать лет он опубликовал в детской газете стихи на идише о коллективизации. В 1934 году, Зиновий окончил фабрично-заводское училище при Московском электрозаводе имени Куйбышева, после чего устроился на работу слесарем-электриком в Метрострой. «При заводском клубе был ТРАМ — Театр рабочей молодежи, меня взяли в труппу, я начал играть. В 1933 году в ТРАМ пришел Валентин Плучек, молодой режиссер театра Мейерхольда. Под его руководством мы ставили первые пьесы Арбузова - «Мечталию» и «Дальнюю дорогу». В 1938 году Плучек и Арбузов организовали театральную студию. О ней и сейчас нередко вспоминают и пишут. Студийность действительно вещь особого рода: это постоянное ощущение коллективности, общности творчества. В студии Арбузова — Плучека мы готовили постановку «Города на заре». Одним из семи авторов этой пьесы был я, и роль Вениамина Альтмана сочинил для себя сам — всю от первого до последнего слова. Потом началась война, студия стала фронтовым театром. А я в числе других добровольцев пошел на фронт и воевал с 9 июля 1941 года вплоть до 13 февраля 1943 года, когда был тяжело ранен...»

Гердт был ранен под Белгородом, с поля боя его вынесла на себе медсестра, и он больше года провел в больнице. Ему было сделано десять безуспешных операций, и врачи Боткинской больницы, которая во время войны была госпиталем, приняли решение ампутировать ногу, но ведущий хирург и жена конструктора Сергея Королева Ксения Винцентини, везя Зиновия в операционную, шепнула: «Попробую вдоль» - и во время операции попыталась еще раз спасти ногу. Эта одиннадцатая операция прошла успешно, и кости начали срастаться. В результате после лечения одна нога у Зиновия стала на 8 сантиметров короче другой. Хромал Зиновий Ефимович всю жизнь.

В госпитале Гердт увидел кукольный театр, приехавший к раненым на гастроли. И как только оказался в 1945 году в Москве, то немедленно отправился к руководителю кукольного театра Сергею Образцову, 45 минут читал ему стихи, и был принят «в стаю».

А когда в послевоенном СССР стали показывать зарубежного кино, Зиновий Гердт активно занялся дубляжом. Его голосом говорил Тото в «Полицейских и ворах», Витторио Де Сика в «Генерале делла Ровере», Ричард Харрис в «Кромвеле» и закадровый историк в «Фанфан-Тюльпане». Вскоре и сам Гердт начал сниматься в кино. «На экран привел меня Ролан Быков — он первый снял меня в своих «Семи няньках». А я его потом так «отблагодарил» — вспомнить страшно... Роль в «Фокуснике» Володин писал специально для Ролана, он его очень полюбил в своем фильме «Звонят, откройте дверь». Писал для него, а получилось так, что сыграл я. Потом Ролан должен был играть Паниковского в «Золотом теленке». Сняли пробу, очень хорошая была проба. Швейцер позвал меня ее посмотреть, попросил по дружбе подбросить идей на тему образа. Ролан — Паниковский мне очень понравился, я увлекся, стал фантазировать, показывать, что и как можно сыграть. «Ну-ка, давай мы и твою пробу сделаем»,— сказал Швейцер. И кончилось тем, что Паниковского тоже сыграл я. И после этого Ролан сам же зовет меня сниматься в свой фильм «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». Я понимаю, что без ролей я его не оставил — у него всегда работы больше чем достаточно. Но не всякий сумеет быть таким щедрым, как он, таким добрым».

После выхода «Золотого теленка» на экраны отбоя от предложений сниматься в кино у Гердта, несмотря на хромоту, не было. Из-за активной и насыщенной жизни во время съемок с Гердтом случился инфаркт. Александр Ширвиндт рассказывал: «Я страшно перепугался, когда узнал, что у Зямы инфаркт. Таня тогда сказала, что для врачей срочно нужен ящик хорошего коньяка. По тем временам не самое простое задание. Технические подробности операции раскрывать не буду. Но пришлось немножко продать себя, немного – родину. Однако коньяк я достал!» После лечения Гердт опять с головой окунулся в работу.

Отдав половину своей жизни театру Образцова, Гердт написал заявление об уходе из театра. Татьяна Правдина рассказывала: «В кукольном театре он провел почти 40 лет. Умением как бы «влить свою кровь» в куклу он владел необычайно. Например, когда он играл Аладдина, казалось, что у куклы меняется выражение лица. Апломбова он играл каждый раз по-разному, даже на гастролях в других странах он ухитрялся импровизировать. Он быстро спрашивал у переводчика, как сказать ту или иную фразу, и «выстреливал» ею в зал. А с драматического театра, с ТРАМа, начался его путь в искусстве. На театральную сцену он снова вышел благодаря Валерию Фокину, который его очень высоко ставил как артиста. Вообще Гердт считал, что театр интереснее, чем кино». Сам артист говорил. «Я не комик. Впрочем, нет комика, который бы не думал: «Боже мой, почему они считают, что я шут, я же король Лир!». Диапазон его дарования был действительно намного шире тех рамок, в которые его нередко загоняли режиссеры...

Ангел-хранитель Зиновия

Главным достижением в жизни стала для Зиновия Гердта встреча с Таней, Татьяной Правдиной, которую в 1960-м в качестве переводчика Театр кукол Образцова пригласил на гастроли по арабским странам. Ведь знаменитый конферансье Апломбов из «Необыкновенного концерта», которого за кулисами озвучивал Гердт, в каждой стране говорил со зрителями на их родном языке. «Я сразу понял, что женюсь на ней. Гром греми, земля перевернись, но я женюсь на этой женщине» - так описывал встречу с Татьяной Правдиной Зиновий Гердт.

После возвращения в СССР Гердт и Правдина оставили свои семьи и стали жить вместе (первой женой Зиновия была Мария Новикова, с которой он познакомился в театральной студии, она подарила ему сына Всеволода). Татьяна Правдина рассказывала: «Любовь — как талант, который дается очень небольшому количеству людей. Нам с Зиновием Ефимовичем повезло. Мы женились, когда были уже не совсем молодыми. У нас к тому времени были семьи. Когда мы встретились, мне было 32, ему — 44. И вскоре оказалось, что это редкое счастье, как талант, нам дано. Познакомились мы благодаря гастролям театра в Египте, Сирии и Ливане. Тогда меня представили Зиновию Гердту, я должна была перевести на арабский язык «Необыкновенный концерт». Мы ездили полтора месяца по этим странам, и поначалу ухаживания Зиновия Ефимовича я восприняла вполне негативно, так как у меня было ощущение, что это попытка завязать гастрольный романчик. К тому времени я была душевно свободна от собственного мужа, которому я за год до этого сказала: «Я тебе больше не жена». На гастролях роман с Зиновием Ефимовичем протекал вполне лирично и не был завершен. Меня в аэропорту встречал муж, его — жена. Мы договорились через день встретиться у Киевского райкома партии — это было недалеко от издательства, где я работала. Все развивалось скоропалительно: он объявил о своем решении жене, я — мужу, и тут уж начался настоящий роман. Зяма ведь не был красивым — невысокого роста, хромой. Но в нем было чрезвычайно мощное мужицкое начало и устоять дамы могли с трудом. Мне нередко говорили: «Какой замечательный у Вас муж!» — на что я отвечала: «Я вас понимаю»».

Они были счастливы вместе 36 лет. Без нее он и за границей впадал в депрессию и однажды даже готов был отказаться от гастролей, но когда в Министерстве культуры СССР ей все же разрешили ездить с ним, они со вкусом путешествовали, наслаждаясь друг другом и впечатлениями. А если и ссорились иногда, то только когда ехали в одной машине. Каждый из них был отличным водителем, и каждому казалось, что другой «не туда» повернул.

В обычной жизни Гердт, по воспоминаниям Александра Ширвиндта, был «дико рукастый». На даче своими руками делал скамейки, стол, табуретки. Талантливо пародировал друзей. Леонид Утёсов больше всего любил пародии на себя именно в его исполнении. Но главной страстью Гердта были стихи. Как говорил он сам, его с детства «тянуло ко всему напечатанному в столбик». Зиновий Ефимович мог часами читать Пушкина, Самойлова и Пастернака произведения которого знал наизусть: «Чем бы я хотел по-настоящему заниматься, так это рассказывать о русской поэзии и читать стихи людям, которым это интересно слушать. Стихов я знаю тысячи. Любовь к стихам связала меня дружбой со многими хорошими людьми — с Марленом Хуциевым, со Швейцерами, с Александром Володиным, Владимиром Венгеровым, Петром Тодоровским. Случилось так, что в последние годы жизни Твардовского судьба подарила мне частое общение с этим человеком. Мы много говорили о жизни, об искусстве и, конечно, о поэзии. Во всем, что касалось моей актерской жизни, он стал для меня самым беспощадным критиком. Он и моя дочь Катя. Не понравиться Кате или Александру Трифоновичу — страшнее не было. Их оценки ждал как приговора — боялся, стыдился, просто готов был сгореть со стыда. Твардовский от души смеялся над моим Паниковским, хвалил его. Об актерской работе он судил так профессионально, с таким пониманием, какое и у кинематографистов не часто встречается».

P.S. Зиновий Гердт прожил 80 лет, и в конце жизни был тяжело болен. Но он нашёл в себе силы собрать на юбилей многочисленных друзей, которые, обращаясь к Гердту, не знали - как скрыть слёзы. Во время юбилейного концерта Гердт плохо себя чувствовал, и в гримёрке, где он отдыхал, от него не отходил Юрий Никулин. Татьяна Правдина рассказывала: «Он думал о смерти не больше, чем другие люди. Но в какой-то момент, когда серьезно заболел, он сказал: «Боже мой, девочка, как тебе без меня будет плохо!» Он понимал, что уходит, но, слава Богу, не мучился и не знал диагноза. Он умер 18 ноября, а последний «Чай-клуб» был 21 октября, меньше чем за месяц до его ухода. Я обычно никогда не ходила на съемки «Чай-клуба», но вдруг ко мне прибежала режиссер и заставила меня посмотреть съемку. Перед камерой сидел Гердт, которого совсем недавно принесли на площадку на руках. Он шутил, импровизировал, был весел. Когда его унесли, положили в постель, и он снова обмяк, я сказала: «Ты же совсем недавно был такой энергичный!» — «Ты знаешь, старая цирковая лошадь, когда слышит фанфары, встает на дыбы. Это кураж». Он был мужественным человеком. Серьезные заболевания он переносил легко, без жалоб. А какой-нибудь мелкий грипп — гораздо хуже».

Зиновий Гердт был похоронен на Кунцевском кладбище.

Смешные истории из жизни и свежие анекдоты

Читайте ещё на нашем сайте - Эльдар Рязанов